Все же, несмотря на покой и отсутствие видимой опасности, с каждой минутой у меня возникало все большее желание вернуться назад – слишком уж далеко тянулся тоннель. Я-то думал, что максимум, куда я забреду – это в подвал какого-нибудь здания, но постепенное понижение тоннеля и отсутствие каких-либо намеков на то, что он должен скоро закончиться, наводило на мысли о том, что я могу забрести чересчур далеко, и возвращение может отнять чересчур много сил и времени. И, когда я уже практически решил повернуть назад, где-то в глубине бокового ответвления я увидел отблески света.
Я моментально выключил фонарь и замер, вглядываясь в проход. Источник света был тусклым, походил на естественный и не двигался. Присмотревшись, я заметил, что пол в проходе поднимается вверх. Так, а где я нахожусь относительно поверхности? Ага, под каким-то большим прямоугольным зданием. Похоже, впереди может быть выход. Подумав, я решил проверить проход, и, включив на арбалете целеуказатель, свернул в ответвление.
Присмотревшись, я обратил внимание на то, что здесь пыли меньше, и в ней виделись следы. Кто именно здесь ходил, по смазанным отпечаткам понять было нельзя, но то, что здесь совсем недавно кто-то был – это факт. Я замедлился еще сильнее, и шел, мягко перекатываясь с пятки на носок, вжав приклад арбалета в плечо и рефлекторно пригнувшись. Шаг… Еще шаг… Свет становился ярче, и сейчас было видно, что на естественный он не похож. Что же тогда там такое светится-то, а?
Тоннель закончился внезапно, темнота вдруг раздалась в стороны, и я замер, пытаясь осмыслить то, что увидел впереди.
Передо мной был квадратный зал. Не очень большой, но и не маленький, примерно десять на десять метров. Такой же голый пол, как и в тоннеле, стены оплетены трубами. Слева – металлическая лестница в десять ступеней, ведущая к металлической же двери с кремальерным затвором. Однако мое внимание привлек не возможный путь наверх. К сожалению.
Практически вся противоположная стена была затянута отвратительной с виду биомассой. Вяло пульсирующее в такт какому-то внутреннему ритму, бледно-желтое, светящееся желе, испещренное красными прожилками, спускалось со стены на пол, растекаясь по нему и вздыбливаясь в центре зала огромной, уродливой опухолью. К «опухоли» от полупрозрачного, кожистого мешка, выпирающего из этой псевдоплоти, тянулась такая же полупрозрачная кишка, проходила сквозь нее, и странной, органической трубой устремлялась вверх, к пролому в потолке, где и исчезала. Вся эта конструкция вздрагивала и колыхалась, будто живя какой-то своей, чуждой жизнью. Хотя почему «будто»? Она и жила, можно сказать. Как все биомеханизмы ксеносов.