* * *
Было уже за полночь. Никто из нас не заказывал еду. Когда сменились официанты, я снова заказала кофе. На этот раз я наконец смогла сделать глоток. Мэллори ахнула. Я посмотрела на нее и только тогда почувствовала тепло во рту. Я обожглась, но почти ничего не почувствовала. Подождала еще десять минут, прежде чем снова брать чашку. Я знала, что теперь кофе достаточно остыл. Но Мэллори к нему по-прежнему не прикасалась.
* * *
Наступило утро. У нас у обеих звонили телефоны, но мы лишь молча смотрели на них. Разговаривать я не могла. Едва заказала еще кофе у нового официанта. У Мэллори перестала дрожать губа, но я знала, что руки у нее все еще трясутся – она держала их на коленях. Потом она выдавила, что нужно сходить в душ. Мы отправились туда вместе.
* * *
Мы снова вернулись в машину. Сотрудники кафе начали о нас шептаться, поэтому мы не ушли. Мы не хотели, чтобы они вызвали полицию, но теперь нам снова было некуда идти. Потом Мэллори сказала: «Бен. Мы можем поехать к Бену». Я посмотрела на нее. «Ты уверена?» Мои руки оледенели. Я почти не чувствовала руля, когда разворачивала машину. Она кивнула, у нее снова текли слезы. Она начала плакать, когда мы вышли из закусочной. Она сказала: «Да. Он нам поможет. Я знаю». И тогда мы поехали домой к ее коллеге.
Я полностью осознала весь масштаб произошедшего, когда мы провели у Бена несколько часов. Он открыл дверь, посмотрел на Мэллори и заключил ее в объятия. Она продолжала плакать, мы все собрались за кухонным столом. В какой-то момент он накрыл себя и ее одеялом, но когда именно, я не помню.
Пока она, всхлипывая, рассказывала ему о произошедшем, я ерзала на стуле. Джереми Данван. Еще двадцать четыре часа назад он был жив, дышал. О господи. Я его убила – у меня сжался желудок. Нет. Я чувствовала себя, словно кто-то связал мне руки и ноги, бросил на шоссе и ждал, когда меня переедет автобус, а потом еще раз. И еще раз.
Я умру. Это лишь вопрос времени.
Франко Данван работал на семью Бартел. Они убили моего брата. Теперь настала моя очередь. Меня охватила ледяная паника. Я больше не слушала Мэллори. Это была самозащита. Он собирался ее убить. Он насиловал ее. Я убила его, потому что иначе он бы убил меня, но это не важно. У меня перехватило дыхание, я из последних сил пыталась мыслить логически. Полиция бы не помогла. Зачем мы тогда сфотографировали ее ранения? Какой был в этом смысл? Никакого. Мы бежали. И должны бежать дальше.
– Мэлс, нам пора идти, – выдавила я.
Она подняла на меня взгляд с груди Бена. Он крепче обнял ее, а она, как ни удивительно, побледнела еще сильнее.