. Из всех прелатов и принцев Багряной империи Падшая Матерь избрала
ее. Тут сердце Джиреллы переполнилось благой гордостью, и она отринула эту слабость, что норовила охватить ее вновь. Та отступала, утекала также стремительно, как и нахлынула. Преисполненная уверенностью, об обладании коей и знать не знала, Джирелла направилась к двери откликнуться на следующую череду стуков… И встала как вкопанная.
Пусть и сонной, но вряд ли ей удалось бы забыть о множестве дядиных предупреждений. И пока будет помнить и следовать его указаниям, враги не отыщут брешь для удара. Во всяком случае, как он сказал, «эффективного» удара.
— Кажется, я подзабыла свою молитву! — выкрикнула она через дверь из мореного дуба.
— Звено четвертое, стих тринадцатый, — подсказали нежным голосом.
Это был Джиреллин любимый отрывок писания из Песен Цепи, которым она поделилась с дядей накануне: «Чем тусклее Звезда, тем ярче ее свет и яснее тьма.»
Джирелла отворила дверь в комнату и на пороге столкнулась с боевой монахиней ростом и ширью чуть ли не с саму эту дверь. Почти все ее лицо скрывала маска кающегося, но вокруг фиолетовых глаз виднелась изрытая крошечными шрамиками грубая кожа. Из-за плеча высовывался стальной крест… — эфес и гарда меча длинной чуть ли не уже́ с саму великаншу, пристегнутого к широкой спине.
Джирелла повидала немало вооруженных стражников и солдат, с безопасного расстояния, само собой, но еще ни разу ее глазам не представал более грозный воин. И судя по дядиным словам, эта женщина — ее личный телохранитель. Покуда она обалдело глазела на свою защитницу, разинув рот, та опустилась перед ней на одно колено. И даже так пятнадцатилетняя девчонка по-прежнему смотрела в глаза воительницы снизу-вверх.
— Я сестра Вора, — обескураживающе мягко представилась женщина. — Вверяю вам на службу свою жизнь, Джирелла Мартигор, отныне и пока Матерь не призовет меня домой.
— Спасибо?! — Джирелла не знала, что еще сказать. — Я… кхм, очень рада нашей встрече, сестра, и я принимаю твою службу.
Наступило неловкое молчание, и чуть погодя боевая монахиня его нарушила:
— Могу я встать, мэм?
— Да-да, конечно! — Джирелла улыбнулась, воительница встала. Эта женщина — первая смертная, кто внимал всяческой ее команде, и стоило признать, что вкус такой власти скорее приходился Джирелле по душе. Ей было предначертано нести громадную ответственность, однако неплохо бы начать с чего-то маленького… или с кого-то большого, как в данном случае! — Мой дядя, должно быть, на Совете Диадемы, так может, ты захочешь составить мне компанию за завтраком?