Все это Вероника повторяла про себя, пока, спотыкаясь, шла домой; голова у нее гудела, а во рту все еще пощипывало от перенасыщения сахаром.
Подойдя к своей квартире, девушка нащупала ключ, смешок слетел с ее губ, а сердце забилось в предвкушении встречи.
В предвкушении? Скорее от ромового торта. Она съела три куска. Или, может быть, четыре?
— Проклятый ключ, — пробормотала Вероника, удивляясь, почему ее губы стали вдруг такими толстыми. И, черт возьми, пол почему-то заходил у нее под ногами.
Она вставила ключ в замок Только бы попасть домой…
Тогда она сможет сесть, пол не будет ходить у нее под ногами, и, может быть, рассеется этот проклятый туман, застилающий ей глаза…
— Ой! — пронзительно вскрикнула девушка, когда дверь внезапно распахнулась и она сразу же очутилась в, объятиях Валентина.
Сильные руки сомкнулись вокруг ее тела. Не успела Вероника перевести дух, как аромат настоящего мужчины, кожи и свежей воды просочился в ее ноздри и мозг. Это невозможно было выдержать. Жар опалил ее пальцы, когда она уперлась руками в жесткую грудь Валентина.
Девушка подняла голову и встретилась взглядом с необыкновенно голубыми глазами призрака.
— Я… — Слова застряли у нее в горле.
— С тобой все нормально, — с облегчением сказал Валентин. — Я ужасно беспокоился.
— Ты беспокоился? — От этой мысли радость побежала по телу Вероники. Ее руки обвились вокруг шеи Валентина.
— Торт, — пробормотала она, отстраняясь от него, чтобы окончательно не потерять рассудок. Потому что мужчина не мог быть таким горячим, таким правильным…
Однако облегчение Валентина, казалось, сменилось гневом, как только он взглянул на девушку.
— Где ты, черт возьми, была?
От одного вида его насупленных бровей и прищуренных глаз с Вероникой что-то случилось. Она необыкновенно разволновалась, потом отчаянно замотала головой.
— Со мной ничего не произошло, — проговорила девушка, и лицо Валентина потемнело.
— Ты напилась.
— Ага! Это ты так думаешь. На самом деле я наелась.
Валентин стиснул зубы, желваки заходили у него на лице, а губы вытянулись в тонкую линию.
— Пока я здесь схожу с ума, переживая за нее, она напивается. Пьянь! — Его слова больно били девушку. — Ты пьяна.
— Нет, я не пьяна, — запротестовала Вероника, несмотря на внезапное возмущение своего желудка. — Впрочем, тебя это никак не касается. Ты… просто торт.
— Что?
— Торт. — Девушка постучала пальцем по груди Валентина. — Я чувствую себя так благодаря торту, потому что ни за что на свете я тебя не полюблю.
Разве это ее голос? Да, ее, но только это не голос разума. Это голос расстроенной, полупьяной — желудок Вероники снова подпрыгнул вверх, — пардон, очень пьяной женщины, только что съевшей тысячи калорий пищи, которые теперь спешат к ее бедрам, животу, ягодицам.