— А вы гаишники, что ли? — спросил я.
— Нет, но я могу их вызвать.
— Вызывай, — равнодушно сказал я.
Капитан устало махнул рукой.
— Много мертвяков накосили?
— Я не считал, — сказал я.
— И куда едете?
— Домой, в Люберцы.
— А в Москве что делали?
— За другом ездил, — сказал я. — Вон он в машине сидит.
— Понятно, — сказал он. — К нам в усиление пойти не хотите? Вместе с другом?
— Нет, — сказал я. — Прости, но я строем свое уже отходил и больше не стремлюсь. Не тот случай.
— Где служил?
— В штабе, писарем отсиделся, — сказал я. — Капитан, а что вы тут делаете вообще? Вряд ли зомби по дороге попрут, а если попрут, то вы и без пулеметов не остановите.
— Есть у нас пулеметы, — сказал капитан. — И танки уже на подходе.
— Ну, а смысл в вашем перекрытии какой? Просто инсталляция?
— А я знаю? — сказал он. — Сверху был приказ перекрыть, мы перекрыли. Стоим, документы проверяем. Как будто у зомби документы есть. Люди, все кто хотел, еще вчера уехали. А в городе уже мародерство во все поля.
— В городе уже людоедство во все поля, — сказал я. — Кремль-то хоть успели эвакуировать?
— На вертолетах вывезли, — сказал капитан и наконец-то посмотрел в документы. — Ладно, Василий, езжайте. Удачи.
— И тебе, капитан.
Он вернул мне документы, махнул рукой и один из грузовиков отъехал в сторону, освобождая нам место для проезда.
— Ну вот и смысл всего этого? — спросил Федор, когда заслон с омоновцами и усатым капитаном остался позади.
— Люди делом заняты, — сказал я.
— Зомби снаружи, зомби внутри. Кого и от кого они охраняют?
— Ты не понимаешь, — сказал я. — Есть люди, для которых важен не результат, а процесс. Неважно, какой, лишь бы привычный. Пока люди заняты этим процессом, они могут не думать о том, что происходит вокруг, и это помогает им не сойти с ума. Поэтому, например, в армии существует много бессмысленных занятий, типа покраски газонов.
— Ты прямо философ.
— Не мы такие, жизнь такая, — сказал я.
— Не мы ли делаем жизнь такой? — вопросил Федор.
— И кто из нас философ?
— Просто теперь мне стало окончательно очевидно, что власти ничего не контролируют и тщательно это скрывают.
— Это ж апокалипсис, — сказал я. — Апокалипсис контролировать невозможно. Его можно только возглавить, но до этой степени пока никто не прокачался.
— Да и слава богу, — сказал Федор.
Люберцы времен конца света от прежних Люберец отличались не сильно. По улицам бродили люди, зомби и люди, похожие на зомби. Изредка они вступали друг с другом в схватки, из которых кто-нибудь обязательно выходил победителем.
Чаще всего это были все-таки люди. Человек вообще гораздо более изобретателен в деле истребления других видов, и если система не будет подыгрывать мертвякам, то в долгосрочной перспективе шансов у них нет.