Впоследствии, она много чего напереводила в свой адрес из чувств и эмоций кота полученных во время операции. Пришлось полностью срезать запекшуюся корку вместе с тонким слоем свежего мяса. Удалить остатки сухожилий и зачистить от грязи торчащие обломки кости. Точнее, перепилить её походным ножом там, где заканчивались трещины. А потом все это месиво надо было сшивать и скреплять скобками. При этом приходилось пережидать собственные приступы слабости, уговаривать кота терпеть и оставаться на месте. К счастью, запаса индивидуальной аптечки для выживания для этого хватило. Как и выдержки ниахары.
А потом потребовалось ещё полчаса уговаривать этого упрямца, что она великолепно проживет и без этих уже пованивающих тушек.
Для кота это было на один укус. Но хоть что-то.
Стараясь не думать о возможных последствиях, она аккуратно разбросала окровавленные тряпки и все остальные последствия операции вокруг, в досягаемости хвоста Лео. Она-то сможет протянуть на НЗ, пока не начнёт охотиться. Но Лео нужна была еда.
Судя по тому, что передавал кот, ближайший пригодный для нее Раскол находился в нескольких днях пути. И дойти до него сейчас они не смогут.
Первая неделя для неё была нудная и однообразная. Она проваливалась в беспамятство, просыпалась, чтобы сделать перевязку себе и коту, принять пластинку НЗ и снова нырнуть в темноту. Иногда она отмечала, что чувство голода у Лео отступает. Значит, приманка действовала.
Время от времени ей казалось, что она видит маму или наставницу из лазарета в ортобе. Особенно когда приходилось исправлять допущенные ошибки в перевязках. Тогда даже слышался её трескучий голос, как будто укоряющий за сделанную небрежность.
В конце концов, она вспомнила о записанной в лекалу голограмме и, плюнув на экономию энергонакопителя, стала выводить голограмму мамы. Ту самую, что была в её комнате дома.
И все это время он пыталась хоть что-то услышать в радиоэфире, на всех частотах, что были доступны вживленной ликале.
Но там были только помехи и молчание. Она даже попыталась уговорить Лео. Она еще не совсем разобралась как, но кот был уверен, что чувствует старшую своего брата. Он ведь еще над телом Барика пообещал не оставлять ее без внимания.
Теперь же даже проявил раздражение и обиду, когда Нэстэ усомнилась в его способности сохранить канал.
Вот только они была так далеко в Бездне, что прямой связи не получалось даже со своей самкой, остающейся в латтории. Лео передавал ощущение, что с ними, сразу со всеми, все хорошо. Но Рианна его не слышала.
В общем, дать о себе знать она не могла. И приходилось рассчитывать только на свои силы.