Фонарь качается, мильтон ругается,
Фонарь качается на ветру.
А я несчастная, торговка частная,
Стою и бублики я продаю.
Димка провел по лицу ладонью, спросил:
– Васька, а тебе нравится эта песня?
– Какая?
– Та, что Юлька-воровка поет. Васька ответил:
– Мне нравятся «Тачанка», «Каховка» и про конницу Буденного.
Димке эти песни тоже нравились, и он уже готов был разоткровенничаться, но сдержался и спросил еще:
– У тебя отец где работает? – Димка не раз слыхал от отца: «соцпроисхождение человека знать важно».
Васька ответил простодушно:
– Слесарь в депо.
Димка улыбнулся своей подозрительности: вихрастый, задиристый Васька в полинявших от бесчисленных стирок рубашке и штанах, босой к тому же, никак. не мог походить на кулацкого или буржуйского сынка. И Димка стал рассказывать Ваське о себе, как самому лучшему другу.
Юлька, дремавшая у забора, очнулась, спросила
– О чем поете, чижики?
– Он мне кино рассказывает, тетя Юля, – сказал Васька и подмигнул Димке.
– Кино… – пробормотала Юлька и снова прикрыла глаза.
– Расскажи, кто такая Юлька-воровка и почему ее так зовут, – попросил Димка.
– Спекулянтка. Селедкой спекулирует. И что под руку подвернется, то и украдет.
– Как селедкой? – удивился Димка. – Ее же в магазине полно.
Васька объяснил:
– В том и дело, что полно. Юлька берет в магазине самую дешевую селедку, смажет ее постным маслом, чтобы казалась жирней, и на вокзал. Курортники и командировочные вечно торопятся и хватают все подряд. А тут Юлька: «Кому селедочки? Залом каспийский, иваси…» Они не соображают, что иваси ловят на Тихом океане, а на Волге ею и не пахнет. Спросят иваси, Юлька сует им селедку заржавленную, а сдерет раз в пять дороже. Спросят залом – опять сунет селедку такую же. Поезд уйдет, пусть потом разбираются. А ты говоришь, что в магазине полно!
Васька помолчал, потом проговорил:
– Не пойму, куда мог деться Мишка?
– Какой Мишка?
– Дружок мой, – Васька улыбнулся. – Он здесь недалеко живет. Айда к нему?
– Сейчас мать с работы придет. Пойдем лучше к нам?
Тут с высоты балкона раздался женский голос:
– Василий, ты опять привел в наш двор какого-то хулигана?
На балконе стояла высокая, худая женщина в черном платье с широкими рукавами. Ветхий, с прогнившими досками балкон был подперт двумя столбами. Юлька сразу стряхнула дремоту:
– Ты что кричишь, карга колченогая?! Людям покоя не даешь!
– Это Эмилия Наумовна, – сказал Васька про женщину на балконе, – сейчас начнется представление.