– Знаю, – Лева сбегал за сумочкой Эмилии Наумовны, вынул деньги и растерянно посмотрел на Юльку-воровку, не зная, сколько нужно ей дать. Она взяла все, сунула в свою сумку, отсчитала взамен марки. Заметив, что у него в сумке осталась десятка, потянулась и за ней. Лева спрятал за спину.
– Я же вам дал.
– Ты мне дал, крохобор? Ты голодным детям дал! Маменькин сынок! Сидишь на всем готовом и не знаешь, что в Индии от голода поели всех молочных коров, остались только священные. Ужас что творится! Детишки почернели от голода. Никто не узнает своих детей. Матери от горя рвут на себе волосы. Детишки плачут. А ты? Дай детишкам на молочишко! – Она выхватила десятку у зазевавшегося Левый повернулась к Димке: – А ты что стоишь, рот раскрыл!
– У меня нет денег.
– Ай-яй-яй, – пристыдила его Юлька. – Дети умирают с голоду, а ты…
– Хорошо, я сейчас, – пообещал Димка и побежал домой. Он открыл шкаф, снял с верхней полки вазу. В ней лежали сторублевые бумажки и сверху – два рубля. Конечно, двух рублей было мало. И Димка взял сторублевку.
Юлька – воровка тщательно выписала в тетрадке цифру «100» против фамилии Климовых и важно сказала:
– Ждите письмо из Индии, – не менее важно удалилась.
– Здесь жарко, может, пойдем в комнаты? – несмело предложил Лева.
– Пойдем.
– Я тебе марки покажу, – обрадовался Лева. – Мне их сестра из Москвы присылает и папа покупает. Целый альбом насобирал.
Лева повел Димку по длинному, узкому коридору. В нем было темно и тесно. Вдоль стен стояли ящики, старый буфет, сундук. Пахло керосином, чесноком и лекарствами. За стеной играли на пианино что-то невыносимо нудное. Лева открыл дверь и пропустил Димку в комнату. В ней тоже было тесно и неуютно от нагромождения мебели. Справа от двери стояло пианино. За ним сидела девочка.
– Моя сестра, Виолетта, – сказал Лева. – А это – Димка.
Не прекращая игры, Виолетта чуть заметно кивнула. Она была совсем не похожа на брата: черные волосы, стянутые лентой, рассыпались по плечам, смуглое от загара лицо пылало здоровым румянцем. Играла она самозабвенно, гордо откинув голову и устремив глаза поверх нот, будто видела там, за ними, что-то доступное только ей.
«Ну и задавучая она», – подумал Димка и подошел поближе.
– Что это?
Виолетта не ответила. Димка взглянул на ноты и прочитал: «Элегия» Массне.
– А что-нибудь веселое ты можешь? – снова спросил он и стукнул по клавишам.
Виолетта шлепнула его по руке и продолжала играть, серьезная и сосредоточенная. Алый бант в темных волосах притягивал, как магнитом. И Димка, чтобы избежать соблазна дернуть за него Виолетту, отошел в другой угол комнаты. Усевшись на диван, он вынул марки, полученные от Юльки-воровки. Они были аккуратно наклеены на папиросную бумагу – по двадцать штук на каждом листе. Лева рылся в ящиках стола и никак не мог найти свой альбом с марками.