Резкий порыв ветра заставил Берди поплотнее запахнуть пальто. Одним дождливым зимним утром она, повинуясь какому-то необъяснимому порыву, купила стаканчик кофе для Ду-Хоппи. Ее подарок, казалось, застал его врасплох, и Берди почувствовала себя так, словно проявила фамильярность, нарушила какое-то неписаное правило их длительного уличного знакомства. Ду-Хоппи зажал стакан смуглыми костлявыми пальцами, близоруко прищурился, а затем, прихрамывая, перешел за стойку с газетами и поставил стакан рядом со стеной. После этого он вернулся и, сдвинув брови, выжидательно посмотрел на Берди, словно хотел увидеть, что она сделает дальше. Донельзя смущенная, она молча вложила ему в руку деньги и взяла свернутую трубочкой газету, после чего поспешно смешалась с толпой людей, переходивших у светофора Джервис-стрит, отказываясь обернуться.
Берди так и не узнала, выпил ли Ду-Хоппи ее кофе, поскольку он никогда не упоминал об этом, а она больше не предпринимала попыток согреть знакомого старика в холодное дождливое утро с помощью вкусного горячего напитка. Но именно с того дня началась их настоящая дружба. Именно тогда немногословный и деловитый Ду-Хоппи начал с ней разговаривать.
– Ты давно уже мертв, верно? – ошеломил он Берди на следующее утро. Привычно сунув ей под мышку свернутую газету, он насмешливо кивнул в сторону спортивного автомобиля, взвизгнувшего тормозами перед светофором и нетерпеливо газующего в желании снова рвануть с места. – Так чего торопиться? Ты давно уже мертв. – Он исподлобья посмотрел на стоящую перед ним женщину.
Берди лишь кивнула в знак согласия и что-то пробормотала в ответ, смущенная развитием их с Ду-Хоппи отношений.
– Вы работаете дальше, вверх по улице? – Он вскинул голову. – В Эй-би-си?
– Да, верно, – ответила Берди, удивленная тем, что старику известно место ее работы.
Ду-Хоппи удовлетворенно захохотал.
– В прошлом году я видал, как вы туда зашли. Едва вас заприметив, я сразу понял, что вы журналистка. – Он вновь захохотал при виде написанного на лице Берди изумления. – От старого Ду-Хоппи мало что может ускользнуть.
Так Берди узнала имя своего нового знакомого и причину его бесконечной гордости. Уверенность Ду-Хоппи в том, что она действительно журналистка, крепла день ото дня, поскольку у Берди не хватило духу сообщить ему, что на сей раз интуиция его подвела, ведь она трудится на поприще научного сотрудника в совсем другом отделе. К сожалению, большинство бесед с Ду-Хоппи касалось главных новостей и сплетен преступного мира, сообщаемых ему многочисленными криминальными личностями, с которыми он водил знакомство. Старик с радостью делился полученными сведениями со своей новой знакомой, которая, по его мнению, нуждалась в карьерном росте. Берди неизменно благодарила старого сплетника и уходила прочь, испытывая острое чувство вины. Сначала она пыталась передать информацию в агентство новостей, но, очевидно, в отношении разного рода сенсаций чутье подводило Ду-Хоппи, так что несколько раз столкнувшись с непониманием и откровенными насмешками журналистской братии, Берди оставила свои попытки.