– Не знаю насчет мудрого и замечательного. Скорее, высокомерный. – Негодование Кейт было столь велико, что она совершенно забыла о том, что является ярой фанаткой Рождества. – Он пообещал Зои велосипед. Санты не должны так поступать.
– А я думала, что именно для этого они и существуют.
– Нет, нет. Они должны говорить что-то вроде: «Хо-хо-хо, маленький дружок, посмотрим, как будешь себя вести». Я хочу сказать, откуда он знает, что мы можем позволить себе купить велосипед? Да и вообще хотим ли его покупать своей дочери? Тем более что мы этого не собираемся делать. Ужасно. С этой точки зрения тощий старик в магазине в прошлом году был куда предпочтительнее. По крайней мере, он придерживался общепринятых правил.
Берди улыбнулась:
– Что ж, тебе некого винить, кроме себя. – Она взглянула на часы. – Я, пожалуй, пойду, Кейт. Через десять минут у меня встреча с оформителем витрин в отделе игрушек.
Рассел Дижон поедал легкий обед за столом своего кабинета на пустынном десятом этаже и просматривал сообщения в телефоне, которых накопилось довольно много. Они могли подождать: «Перезвоните своей сестре Мари… мистеру Симмсу из ювелирного отдела… мистеру Сильвестру из отдела игрушек… звонила миссис Стэк из отдела нижнего белья… сестра, вещи в химчистке готовы». Он не слишком бы порадовался, узнав, что со стороны это выглядит довольно легкомысленно. Ведь в предпраздничные дни Рассел Дижон весьма серьезно относился к себе и своим обязанностям. Он был далеко не последним человеком в неофициальной иерархии торгового центра «Фредерикс», отвечая за праздничное убранство магазина и напрямую подчиняясь главному управляющему. Он распоряжался огромным бюджетом, имел довольно внушительное количество людей в подчинении (хотя и не возражал бы, чтобы их было больше), просторную и прекрасно освещенную офис-студию, из окон которой открывался вид, радующий глаз. Рассел Дижон фактически руководил магазином, и в этот жизненно важный период года его распоряжения, касающиеся украшений и расположения товаров в витринах, строгий личный контроль и почти фанатичное внимание к деталям вызывали смятение, разочарование и даже гнев измученных предпраздничной суетой руководителей отделов и их подчиненных.
Рассел прекрасно понимал их негодование, но все же приходил к выводу, что не стоит опускаться до уровня подчиненных. Ведь закоснелым умам не под силу понять настоящее искусство. Сегодня, машинально подписывая отчеты о расходах и откусывая понемногу от сэндвича с копченой семгой и черным хлебом, приготовленного секретаршей, он прекрасно понимал, что за ленчем соперники наверняка обсуждают его и высказывают недовольство. Только Рассела это совсем не волновало. Пусть жалуются сколько угодно, старые глупые пустозвоны. Он знал, что руководство полностью на его стороне и считает необходимыми и жизненно важными его нововведения, направленные на создание атмосферы праздника в «Фредериксе». Он настолько ценил свою нынешнюю должность, открывающую перед ним широкие возможности и приносящую удовлетворение, что брюзжание кучки стариков вызывало лишь мимолетное раздражение. Не более того.