– Твои ведь тоже упали в прошлом году, Вернон? – с надеждой в голосе спросила миссис Стэк.
Симмс замялся.
– Не совсем так, нет, – наконец произнес он. – На прошлой неделе они увеличились, и существенно, – заявил Симмс, но потом исправился: – Но это временно. На этой неделе опять пойдут на спад.
Миссис Стэк принялась помешивать чай.
– Наши тоже увеличились, – решилась произнести она, ни на кого не глядя. – А у вас, Фрэнк?
– Увеличились, – безрадостно протянул он. – Но я считаю…
– Как с продажами у вас, Петру?
– Увеличились, – уныло ответил Попеск из отдела постельных принадлежностей.
– Ну а что скажет Джордж?
Джордж Браун из отдела книг и канцелярских принадлежностей не отличался многословностью. Он допил свой кофе и молча указал взглядом на потолок.
Присутствующие за столом выглядели подавленно.
– Вот черт, – нарушила молчание миссис Стэк.
– И здесь все для них, дорогая, – Бен Блаф ласково подмигнул Берди и допил остатки чая из большой белой кружки, которую украшала выполненная золотыми буквами надпись «Веселого Рождества». – Я всего лишь старик, большую часть года сидящий на месте в ожидании пенсии, обожающий детей. Всегда с нетерпением жду Рождества в «Фредериксе», словно становлюсь одним из них.
– И вы никогда не устаете от детей? Я имею в виду шум, беспорядок и тому подобное? – спросила Берди, слегка поморщившись при воспоминании о толпе перевозбужденной детворы с липкими руками, ожидающей появления Санты перед «волшебным лесом» Рассела.
Бен Блаф рассмеялся, едва не закричав: «Хо-хо-хо». Берди казалось, что он вот-вот поднимет свою руку и пригласит ее сесть к себе на колени. Ведь она была не намного больше тех девочек-подростков, что стояли в очереди к нему.
– О нет, я никогда от них не устаю, дорогая. И в большинстве, заходя в пещеру, они становятся смирными и воспитанными. А что касается шума и беспорядка, так это специфика моей работы: жвачка в бороде, шоколад на штанах, детские слюни повсюду. Вот почему здесь столько запасных костюмов и бород. – Он обвел рукой свою небольшую раздевалку. – Иногда меня пачкают кое-чем похуже шоколада, – понизив голос, добавил Бен. – Самые маленькие ждут слишком долго, поэтому… ну, вы понимаете. – Он деликатно замолчал, а потом расхохотался, глядя на изумленное лицо Берди. – Видели бы вы сейчас себя, – выдохнул Бен. – Я знал, что вы так отреагируете. Гляжу, у вас совсем нет опыта общения с детьми. А у меня семеро внуков, так что меня уже ничем не смутить. Они приезжают ко мне в гости поплавать в бассейне или поиграть в теннис, как вот, например, вчера. Родители не могут с ними справиться, а я могу. – Он замолчал, и вся его веселость тут же куда-то улетучилась, Бен стал серьезным. Он подался вперед, и его голос зазвучал хрипло: – Видите ли, я понимаю детей и стараюсь говорить на их языке. С ними не сюсюкаю и не даю обещаний, которых не могу выполнить. И я люблю их. Вот что делает меня хорошим дедом и хорошим Сантой. Только большинство людей здесь, в «Фредериксе», не обладают этими качествами. Взять, к примеру, администратора Эрни Симпсона. Несколько лет назад он играл здесь роль Санта-Клауса и теперь меня совсем не уважает. Считает слишком самонадеянным. Я это знаю. Только маленькие дети еще не испорчены жизнью, как мы, взрослые. Они чуют лицемера за версту. О, вы можете обмануть их ненадолго, но в конце концов они раскроют обман. – Он медленно кивнул. – Да, они раскроют обман, и тогда вы проиграли. Вы потеряете их, но и они утратят нечто, чего уже не смогут вернуть назад. Свою невинность.