Где-то в районе полудня на моем телефоне пропала связь, и в этот момент я вдруг почувствовал себя отрезанным от всего остального мира. Минск остался позади, а вместе с ним и моя обычная жизнь, работа в редакции и мой единственный законченный роман, который так и не стал европейским бестселлером. В этот момент я чувствовал себя астронавтом, оторвавшимся от космической станции и теперь парившим в невесомости в абсолютной пустоте. Я представлял себе огромную голубую планету, которая с каждой секундой становится все дальше и дальше от меня. И думал о тех невидимых нитях, которые привязывают нас к тому или иному месту; и о том, что, уезжая куда-то, ты всегда незаметно меняешься, как будто становишься на время немного другим человеком.
Где-то в районе двух часов дня я решил перекусить и достал из чемодана бутылку воды, фрукты и несколько бутербродов, которые взял с собой в эту поездку. Еще этим утром, выходя из дома, я надеялся на то, что в поезде окажется вагон-ресторан, что позволило бы мне обеспечить себя каким-то более-менее нормальным обедом. Но пустой поезд не оставлял особых вариантов. Поэтому приходилось довольствоваться тем, что есть. Я развернул фольгу на бутербродах и стал поедать их один за другим. Потом перешел к фруктам. Обед оказался вполне сносным, и единственное, о чем я по-настоящему жалел в этот момент — это то, что не догадался захватить с собой еще и термос с кофе.
На самом деле я не испытывал каких-то особых чувств к этому напитку, просто сам процесс позволял хоть немного скоротать время. Поезд ехал без остановок, но расстояние почти в тысячу километров все равно выглядело довольно внушительным. Пейзажи за окном, которые изначально поглотили все мое внимание, теперь стали казаться мне какими-то пустыми и однообразными. Лишь только ближе к вечеру, когда впереди то и дело стали мелькать горы, я снова невольно прильнул к окну. Сначала они были похожи просто на высокие холмы, но чем дальше мы забирались на юг, тем более впечатляющими становились открывающиеся виды. Остроконечные пики закрывали весь горизонт, и, глядя на них, я представлял себе картинки, которые обычно устанавливают в качестве заставки для рабочего стола. Но в этот момент я словно оказался в самом их центре.
Еще через час пейзажи за окном стали понемногу меркнуть, словно растворяясь в тишине сгущающихся сумерек. В вагоне, в котором, кроме меня, так и не появилось других пассажиров, вдруг загорелся свет. И от этого мир за оконным стеклом сделался еще более серым. Судя по всему, время близилось к закату, а это означало, что поездка плавно подходила к концу. Я посмотрел на часы — до моей станции в Высоких Татрах оставалось около получаса. Я отправился собирать вещи. И когда поезд подъехал к перрону, я с чемоданом в руках уже стоял возле двери.