. Тот, из-за которого я поступила сюда. Тот, в которого я впервые влюбилась. Мы не общались с ним год…Целый год. Ощущение будто бы я вижу Ника, но в тоже время не вижу его. Я так от него отвыкла. Возможно, в том году я бы безумно разозлилась, но теперь…Теперь я его не знаю. Я не знаю этого человека, хоть на нём и до сих пор присутствует та же самая улыбка. Его лицо такое же спокойное, какое было в начале 9 класса. Он также безмятежен, на его лице присутствует все та же ухмылка.
– Ник? – говорю я свои первые слова.
– Юля…ты так изменилась. Повзрослела, похорошела. Ты все та же красотка. Но взрослее, увереннее…
– Хватит, а, – перебиваю я. С каких пор он начал меня раздражать? Раньше я бы обмякла от этих слов, а теперь я не слышу ничего, кроме лжи, – Ты хоть что-нибудь можешь объяснить?
Ник некоторое время молчит, и я успеваю рассмотреть его. Он очень повзрослел. Стал красивее, мужественнее и.…счастливее. Теперь на его маленький скулах появилась заметная щетина. Я обращаю внимание на его фигуру: он явно подкачался. Он действительно стал ещё выше, а рубашка не сильно, но все же обтягивает его мускулы. От этого зрелища в животе будто бы стягивается узел, и я не понимаю, от чего у меня такая реакция.
– А что ты хочешь услышать?
– Что прости? – переспрашиваю я. – Ты хоть сам понимаешь, что спросил?
– Да. Что именно ты хочешь услышать?
– Николас! – восклицаю я, пододвигаясь ближе к нему, пытаясь удостовериться, действительно ли это он или нет, – Имей совесть и уважение ко мне. Пораздвинь мозгами.
– Эй, не груби.
– Имею право!
– Хорошо… – Ник вдыхает и присаживается на стул, собираясь с мыслями. – Мой папа – Энтони Фэррис. Да, твой любимый режиссёр. Он мой отец. Родной, биологический. Никто не знает, что я его сын. НИКТО, слышишь?
– И все? – спрашиваю я, удивляясь его ответу, – Это все, что ты хочешь мне сказать?
– Я продолжу. Просто не могу до конца осознать, что ты рядом.
Он будто бы прочитал мои мысли. Я в некотором шоке, что он здесь. Я в шоке от всего, что происходит.
– Итак. Знала это только та официантка из кафе. Помнишь, когда мы были в Нью-Йорке в том самом кафе, откуда ты убежала? – я качаю головой, вспоминая ту девушку в пиратском костюме, – Она знает, – продолжает он, – Она была моей девушкой и растрепала одному журналисту про наш секрет. Папа никогда не хотел, чтобы журналисты узнали обо мне, чтобы у меня была спокойная жизнь. Он очень тщательно это скрывал. Те времена были очень сложные, пришлось снова скрываться. Это именно тот самый секрет. Папа боялся, что ты…что ты такая же, как та девушка. Я его убеждал, что ты самая лучшая на свете, но он и слушать не хотел. Поэтому я пообещал отцу никому ничего не рассказывать. А когда я тебя…