Ник смотрит на меня и мне так хочется, чтобы он поцеловал меня. Но он серьёзно настроен на разговор. От стыда мне становится очень жарко, щёки начинают гореть. Даже не знаю, что я сейчас чувствую – облегчение или стыд. Все чувства смешались, в голове все помутнело, как будто я во сне.
– Как бы начать…Хочу сразу же убрать твою ревность, потому что присутствие Даши в кино мне совсем не доставляло удовольствия. Ты молчала весь фильм, и я подумал, что ты слишком поглощена им, и я буду мешать тебе своей болтовнёй, хотя, ты представить не можешь, как я хотел, чтобы ты меня спасла от неё.
Я посмеялась, и мне показалось, что маленький камушек упал с моих плеч.
– И, да, Юль, – он ждет, пока я взгляну на него, – Я знаю, что ты хочешь мне сказать, и ты это знаешь. Ты знаешь, что с тобой происходит и ты знаешь, что значат эти покалывания в животе и так далее. Я понимаю тебя, и я не хочу сейчас ничего говорить и торопить. Ты меня понимаешь?
Я застываю в ступоре и смотрю на Ника. На мои глаза наворачиваются слёзы, и я даже не знаю от чего: от того, что меня культурно отшил мой лучший и самый красивый друг или от того, что мне просто обидно, что я потратила столько нервов впустую. Он сказал, что понял, что он мне…нравится. И я это поняла. Я всегда знала, что он мне нравится.
– Да, понимаю, – соврала я.
Я ничего не понимаю. Мне хочется просто уехать и не видеть никого. Хочется зарыться глубоко-глубоко, чтобы никто не нашёл.
Что ж, если вы хотите избавиться от своего друга, то скажите ему, что он вам нравится. Я этого не хотела, но сделала. Теперь у меня нет ни друга, ни парня, которым я восхищалась.
– Эй, ты меня слышишь? – спрашивает Ник меня, наверное, в четвёртый раз.
Всё это время он мне что-то говорит, но я нахожусь в своих мыслях. В мыслях о том, какая же я все-таки глупая. Мысли о том, что мне нужно было слушать Лею с Аней, а не идти по зову сердца.
Я хочу быстрее уехать домой.
– Я хочу домой. Отвези меня, пожалуйста.
– Ты не ответила на вопрос.
– Какой вопрос?
– Всё хорошо? Ты просто в ауте, как будто, была.
– Да. Супер всё, – сказала я, как можно оптимистичнее, чтобы он не понял, что я вру.
Мы едем в машине хост-родителей Ника. Вообще, Нику 17, и в Америке он уже получил права. Не знаю, законно ли ему ездить на машине в России, я не интересовалась.
Мы подъезжаем к моему дому, и я в последний раз смотрю на Ника. Я понимаю, что вижу его в последний раз. Я сама всё испортила и теперь ужасно злюсь на себя. Теперь он никогда со мной общаться не будет. Кто вообще будет общаться с человеком, который тебе был другом, а ты ему нет? Получилось, что я предала его.