– это любовь. Любовь – это фактор акта Творения. Суфизм не принимает концепцию сотворения
ex nihilo[23], потому что прежде, чем что-либо появилось, была любовь – Бог, любящий Божественное Я в изначальном состоянии единства. Только когда Бог пожелал выразить эту любовь «другому», было создано человечество по образу Божественного. Таким образом, человечество – это созданное Богом проявление Его Самого; это Бог, воплощенный через любовь.
Когда суфии говорят о своей любви к Богу, они не имеют в виду традиционную христианскую концепцию агапе, или духовную любовь. Наоборот, это страстная, всепоглощающая, самоотверженная, бескорыстная любовь. Как и любовь Меджнуна к Лейле, суфийская любовь требует безоговорочного повиновения воле Возлюбленного, без оглядки на собственное благополучие. Это любовь до полного самоуничтожения; это действительно и есть ее цель. Любовь, по словам Аттара, это огонь, который уничтожает эго и очищает душу, а любовник – тот, кто «вспыхивает и сгорает…».
Чье лицо лихорадочно, кто в исступлении тоскует,
Кто не знает благоразумия, кто с радостью отправит
Сто миров к их сверкающему концу,
Кто не знает ни веры, ни богохульства,
У кого нет времени ни на сомнение, ни на уверенность,
Кому и добро, и зло одинаковы,
И кто не что иное, как живое пламя.
Как и большинство мистиков, суфии стремятся исключить дихотомию между субъектом и объектом их поклонения. Их цель заключается в том, чтобы создать неразрывный союз между человеком и Божественным. В суфизме этот союз чаще всего выражается через самые яркие, наиболее откровенные сексуальные образы. Так, Хафиз писал о Боге: «Запах Твоих волос заполняет мою жизнь, а сладости Твоих губ нет равных».
Отдельные наиболее интересные примеры использования сексуальных образов в суфизме можно найти в трудах вышеупомянутой Рабии из Басры (717–801). Оставшись сиротой в раннем возрасте, Рабия стала рабыней и сексуальной собственностью своего учителя. Тем не менее на протяжении всей своей жизни она стремилась к тому, чтобы испытать мистический союз с Богом, порой проводя целые недели без сна, посвятив себя посту, молитве и размышлению о движении вселенной. Во время одной из таких ночей, которые она проводила в размышлении, ее мастер впервые заметил ослепительный нимб света, сверкающий над ее головой, освещающий весь дом. Испугавшись, он тут же освободил Рабию, позволив ей отправиться в пустыню, чтобы продолжить путь. Там, в пустыне, Рабия достигла состояния фана, или самоуничтожения, став первой, но не единственной суфийской женщиной-учителем. Женщиной, в присутствии которой почтенный ученый Хасан аль-Басра признался, что чувствует себя духовно несостоятельным.