.
С практической точки зрения панарабизм казался более осуществимым, чем панисламизм. Как сказал один из его ведущих сторонников Сати аль-Хусри (1880–1968), религия – это то, что касается человека и Бога, в то время как отечество – это то, что касается всех без исключения. Тем не менее панарабисты считали свое движение и политическим, и религиозным, поскольку, по их мнению, ислам не мог быть отделен от своих арабских корней. хотя панарабисты соглашались с панисламистами в том, что мусульмане должны вернуться к ценностям первого сообщества в Медине, они определяли это сообщество как исключительно арабское. Националисты утверждали, что мусульманское единство не может быть достигнуто иначе кроме как через арабское единство, а панарабизм рассматривался ими как шаг, который должен предшествовать панисламизму.
Конечно, панарабистам трудно было определить, что именно они подразумевают под арабским единством. Несмотря на их заявления о расовой солидарности, просто не существует такого понятия, как единая арабская этничность. Египетские арабы практически не имели ничего общего, скажем, с иракскими арабами. Они даже говорили на разных диалектах. В любом случае, несмотря на идею об арабских корнях уммы, не стоит забывать, что в начале ХХ в. арабы составляли самую малую часть мусульманского населения в мире – всего 20 %. В связи с этим некоторые националисты стремились установить связь с древними культурами своих стран. Например, египетские националисты обратились к надуманному наследию фараонов, в то время как иракские стремились связать себя с месопотамским прошлым.
Арабские националисты получили неожиданный импульс по окончании Первой мировой войны, когда в результате усилий Кемаля Ататюрка рухнула Османская империя. Халифат, который, несмотря на истощенные силы, символизировал духовное единство уммы в течение почти пятнадцати веков, внезапно был заменен радикально светской, ультранационалистической Турецкой Республикой. Империя была разбита победителями войны, в частности Великобританией, на отдельные полуавтономные государства. В Египте Британия воспользовалась возможностью разорвать все связи с турками, просто объявив себя единственным защитником страны. Хедив был провозглашен царем Египта, хотя по-прежнему оставался марионеткой колонизаторов.
После того как халифат развалился, а Египет попал под британскую оккупацию, панисламизм был отброшен как нежизнеспособная идеология, не подходящая для мусульманского объединения. Хотя панарабизм оставался главным голосом оппозиции, выступавшей против колониализма, нельзя было рассчитывать, что он сможет распространиться за пределы национальных границ. Мусульманам пришлось идентифицировать себя как граждан наций, а не членов общины. Поскольку влияние панисламизма ослабело, а панарабизм стал политически бессилен, дело возрождения не только египетских чаяний о свободе, но и стремлений мусульман на всем Ближнем Востоке к освобождению от цепей колониализма и западного империализма было передано новому поколению мусульман во главе с молодым социалистом Хасаном аль-Банной