Этот глубоко укоренившийся стереотип об исламе как о религии воинов берет свое начало в папской пропаганде эпохи крестовых походов, когда мусульмане изображались как солдаты Антихриста, богохульно оккупировавшие святые земли (и, что более важно, территории, по которым пролегал шелковый путь в Китай). В Средние века, в то время как мусульманские философы, ученые и математики сохраняли знание о прошлом и определяли развитие науки будущего, воинственная и раздробленная Священная Римская империя, пытаясь оградить себя от натиска турок, которые душили ее со всех сторон, назвала ислам «религией меча», будто в ту эпоху были другие средства территориальной экспансии, кроме войны. А европейские колонизаторы XVIII и XIX вв., систематически изымая природные ресурсы Ближнего Востока и Северной Африки, непреднамеренно создали бешеный политический и религиозный резонанс, который и породил то, что теперь принято называть исламским фундаментализмом. Образ страшного мусульманского воина, «одетого в длинный халат и размахивающего ятаганом, готового убить любого неверного, который встанет у него на пути», стал широко популярным литературным клише. И продолжает им быть.
В настоящее время традиционный образ мусульманской орды так или иначе был заменен новым образом исламского террориста, опоясанного взрывчаткой, готового на смерть во имя Аллаха и стремящегося забрать с собой как можно больше невинных людей. Остается неизменным представление о том, что ислам – это религия, последователи которой втянуты в вечную священную войну, или джихад, со времен Мухаммада и по сей день.
Однако доктрина джихада, как и многие доктрины в исламе, не была полностью развита в идеологическом плане даже многие годы спустя после смерти Мухаммада, до тех пор пока мусульманские завоеватели не столкнулись с другими культурами и практиками народов Ближнего Востока. Следует помнить, что ислам зародился в эпоху существования огромных империй и глобальных завоеваний, в то время когда Византия и Сасанидское государство – теократические державы – находились в состоянии непрекращающейся религиозной войны за территориальную экспансию. Армии мусульман, которые распространились по всему Аравийскому полуострову, попросту присоединились к существующим распрям; они их не изобрели и не определили, хотя и быстро стали в них доминировать. Несмотря на общепринятое представление на Западе, мусульманские завоеватели не принуждали народы переходить в ислам; в действительности они это даже не поощряли. Дело в том, что финансовые и социальные преимущества арабских мусульман в VIII и IX вв. были таковы, что ислам быстро стал религией для элиты, в которую человек неарабского происхождения мог перейти, только пройдя все этапы сложного процесса, в первую очередь включавшего в себя обязательство приобретать товары только у арабов.