– Ты поклялась архиепископу, что мы женаты?
– Конечно! Я не позволила ему заявить обратное.
Нед издает короткий смешок.
– Я тоже. Был уверен, что ты не предашь меня.
– Никогда. Я никогда от тебя не отрекусь.
Я протягиваю к нему руки, а он снимает штаны и приближается ко мне. Мы полны безудержной страсти. До разлуки длиной больше года мы были юными влюбленными, которые не могли насытиться друг другом. Как же я ждала этого момента и желала его прикосновения. Он замирает надо мной, вглядывается в мое полное восторга лицо.
– Любовь моя, – шепчу я ему, и он набрасывается на меня, как сокол на приманку.
* * *
У нас есть всего час, и, когда Нед вылезает из моей постели, а я помогаю ему натянуть рубашку, это напоминает о дне нашей свадьбы, когда мы одевали друг друга, путаясь в завязках, и мы с Джейни спешили домой к ужину.
– А теперь дай-ка посмотреть на моего сына! – говорит Нед.
Я веду его в комнату горничной, где наш ребенок спит в колыбельке рядом с ее кроватью. Рука служанки вытянута, чтобы она могла покачать его, когда малыш зашевелится. Он сладко спит, лежа на спине, руки сжаты в маленькие кулачки над головой, щеки розовые, на верхней губе – маленький розовый прыщик от сосания молока.
– Боже, он прекрасен, – шепчет мой муж. – Я и представить не мог. Думал, маленькие дети уродливы. Он красив, точно маленькая куколка, – весь в тебя.
– И упрям, как ты, – добавляю я. – Совсем не похож на милую куколку, если ему что-то не нравится. Когда хочет есть, вопит, точно оголодавший лорд, и не терпит задержек в кормлении.
Мы тихонько идем обратно в мою комнату.
– Ты сама его кормишь?
– Больше некому! – смеюсь я, глядя на его ошеломленное лицо. – Воспитываю его, будто нищенка, вечно держащая ребенка у груди. Даю ему свое молоко и любовь, вот он и растет хорошо.
Нед целует мои руки, губы, лицо, целует меня, как изголодавшийся мужчина, готовый съесть что угодно.
– Ты ангел. Настоящий ангел для него и меня. Завтра вечером я снова приду.
– Ты можешь прийти еще? – Я с трудом могу в это поверить. – Каким образом?
Нед издает очаровательный смешок, который я так давно не слышала.
– Мы во всеуслышание объявлены грешными любовниками, и теперь, похоже, нам разрешается бывать вместе, хотя запрещалось, пока мы считались мужем и женой. Сэр Эдуард кивнул мне, как бы говоря, что если уж нас так сурово наказывают за грех, то этим грехом можно наслаждаться. Я сунул стражу монету, и он привел меня сюда.
– Мы можем быть вместе? – Я не прочь провести остаток жизни в Тауэре, если нам позволят спать в объятиях друг друга и Нед сумеет видеться с сыном.