* * *
Когда ужин при дворе закончился и зал начали убирать для танцев и акробатов, я иду к главным воротам, и там стоит Томас во весь свой высокий рост, впуская жителей Лондона, желающих посмотреть на танцы.
– Здравствуйте, леди Мария, – громко говорит он. – Здравствуйте, миссис Киз, – тихим голосом добавляет Томас.
– Здравствуй, супруг, – с улыбкой приветствую его я. – Хотела узнать, стоит ли мне тайком пробраться в твою комнату, когда все уснут.
– Еще бы, – с притворной обидой отвечает он. – Конечно, я буду ожидать тебя. Я жду послушного поведения от моей жены.
– Ты его получишь, – обещаю я. Заметив, что один из работников Уильяма Сесила подходит к воротам, я улыбаюсь Томасу и ускользаю. – Даю тебе слово.
Первую ночь мы безмятежно спим в объятиях друг друга до рассвета. Когда его голова касается подушки рядом, мы становимся равны, его широкий лоб прижимается к моему, он нежно целует мои улыбающиеся губы. Его длинные ноги свисают с кровати, а я занимаю лишь верхнюю ее часть, но, когда мы лежим вместе, опустив занавес, мы равны, мы едины.
Во второй раз я просыпаюсь в полночь от звона колокола Вестминстерского аббатства, чей низкий навязчивый тон говорит о том, что кто-то умер.
– Елизавета, – сонно шепчу я; желаемое сорвалось с моих уст быстрее, чем я успела подумать. Встаю с радостным то ли ощущением, то ли осознанием того, что объявили о ее смерти и теперь королевой Англии станет моя сестра.
Томас тоже слышит траурный звон и вскакивает с кровати, пригибаясь, чтобы не задеть головой балки.
– Мне надо идти, – говорит он и натягивает свою форму. Я тоже встаю и надеваю сорочку. – Помочь тебе со шнуровкой? – спрашивает Томас, оборачиваясь у двери.
– Я справлюсь. Иди, – коротко отвечаю ему, понимая, что он спешит выполнять свои обязанности – охранять ворота в ожидании плохих новостей, какими бы они ни были.
Он выбегает из комнаты, а я набрасываю на голову платок, будто бедная женщина, спускаюсь по лестнице и иду через двор. Надеюсь добраться до своих покоев незамеченной, но тут из комнаты фрейлин выходит Томазина. Она сразу замечает, что я наполовину раздета и с растрепанными волосами, но у нее нет времени на комментарии по этому поводу.
– Звонят по Кэт Эшли, – сообщает она на фоне настойчивого звука колокола. – Храни Господь ее душу. Мы ее потеряли.
– Потеряли? – оцепенело переспрашиваю я.
– Она умерла. Быстро ослабела. Королева убита горем, – говорит Томазина. – Ушла с танцев, приказала звонить в колокола и всему двору облачиться в траур. По словам Елизаветы, Кэт была ей как мать.