— Ничего, — грустно улыбнулся он. — Мы все становимся эгоистами, когда любим.
— А почему ты выбрал меня? За наше сходство с Натой, да? За то, что я так на нее похожа?
Туся понимала, что это так. И даже известие о том, что эта девушка умерла, не убивало ее ревности и обиды.
— И да и нет, — ответил Герман. — Конечно, я обратил на тебя внимание именно из-за этого. Я увидел в тебе то, чего когда-то лишился. Но полюбил за то, что ты — это ты.
От этих слов Тусе стало легче, но не намного. Ужасное чувство — ревность. Глупое и унизительное. Просыпаться и засыпать с мыслью о том, какой у соперницы был голос, как она одевалась, как называла твоего любимого, что ей нравилось, а что — нет… От всего этого с ума можно сойти.
— А ее имя? Ее настоящее имя? Ведь не по паспорту же она была Натой?
— Ее звали Наташа. Так же, как и тебя.
«Этого мне только не хватало. Мало того что я похожа на нее, как сестра-близнец, ее еще и звали так же!»
— А сейчас? — не удержалась и спросила Туся.
— Что сейчас?
— Ты все еще любишь ее?
Туся понимала, что так нельзя спрашивать, что это некрасиво, но ничего не могла с собой поделать.
— Люблю, — без колебаний ответил Герман. — Но это совсем другое.
— Как это — другое, — разозлил ась Туся. — Вот у меня, например, все просто. Я или люблю, или нет. И если люблю кого-то одного, то не люблю другого.
— Да, но ты же любишь меня?
— Пока да, — обиженно сказала Туся. — и Лизу тоже любишь. И маму. И много кого еще. Ведь так?
— Так, — кивнула Туся, лихорадочно соображая, к чему это он клонит.
— Все это умещается у тебя в голове и в сердце. Так почему же со мной должно быть по-другому?
Когда Герман что-то объяснял, все становилось просто и ясно. Туся понимала, что ее он мог убедить в чем угодно — и в том, что земля стоит на трех китах, и в том, что он — внучатый племянник Наполеона. Потому что, когда любишь, очень хочется верить.
— Ну что, забыто? — спросил он, откидывая прядь со лба.
Ей не хотелось продолжать этот неприятный, бессмысленный разговор. Меньше всего она хотела ссориться с Германом. Когда ссоришься с кем-то дорогим — всегда сердце не на месте. А во время ссор с Германом Туся вообще теряла всякий интерес, к окружающему. Не хотелось ходить в школу, вставать по утрам и даже умываться. В такие дни Туся была отвратительна сама себе — даже не могла смотреться в зеркало.
— Забыто, — нехотя подтвердила она.