«Не могу же я пойти голой, — думала она, — Может, надеть синее платье? Нет, это слишком летнее, будет холодно. Или белую блузку с черной юбкой? Нет, это слишком торжественно. О! Брючный костюм! Прекрасный твидовый брючный костюм! Это то, что надо!»
Туся достала его из шкафа и придирчиво оглядела.
— Не годится, — твердо сказала она себе. — Этот костюм слишком красивый для встречи с Егором. Еще подумает, что я специально наряжалась для него. Не хочу. Больше не дам ему повода смеяться надо мной.
Ее охватило отчаяние. Одни вещи были слишком плохи для этой встречи, другие — слишком хороши. «Может, вообще не ходить? — метнулась спасительная мысль. Но тут же Туся одернула себя. — Нет, так нельзя. Еще подумает, что я испугалась».
В конце концов она глубоко вздохнула и снова надела старые джинсы и шерстяной темно-зеленый свитер крупной вязки.
«И так сойдет. Дешево и сердито. Все как есть, без прикрас».
— Ты великолепна! — такими словами встретил ее Егор.
Он стоял у фонтана, недалеко от их кафе, и, по-видимому, ждал уже давно, хотя Туся опоздала минут на десять. В руках у него была одна-единственная белая роза.
— Это тебе. — И он протянул цветок.
Она хотела отказаться, сказать, что это лишнее и не надо было этого делать, но радостная улыбка растянула ее губы, и она приняла розу.
— Спасибо. Очень красивая.
Она вспомнила те гвоздики, которые Сюсюка принес ей в больницу, вспомнила, как жестоко обозналась, решив, что эти цветы — от Егора. Тогда ей было так нужно его внимание, его забота, а теперь… Конечно, когда тебе дарят цветы — это всегда приятно, кто бы их ни дарил, но теперь Туся счастлива и без роз, и ей стало очень жаль, что этот цветок попал к ней с таким опозданием.
Они медленно пошли в сторону кафе. Туся украдкой поглядывала на Егора и пыталась понять, что она чувствует теперь. Может быть, радость оттого, что она добилась своего и он идет рядом с ней? Может, грусть от того, что все в жизни случается так не вовремя? Или счастье и легкость оттого, что ее тяжелая, безысходная любовь осталась позади?
Но что бы ни испытывала Туся, ступая по улицам города рядом с Егором, одно она знала наверняка — это не любовь.
— Не думай, что у меня на букет денег не хватило, — сказал Егор. — У японцев, например, так принято — любоваться одним цветком. В букете каждый цветок теряется, его не так видно, как тогда, когда он один.
«К чему он все это говорит, — недоумевала Туся. — Какая разница сколько цветов? Какое это имеет значение? Особенно теперь…»
— Так и с тобой, — продолжал Егор. — Среди многих других ведь можно и не заметить что-то по-настоящему красивое. Но когда я увидел тебя на сцене… Я все понял. Я понял, мимо чего я прошел.