За час до того как покинула палату, Женьке принесли ее одежду. Черные туфли, блузку, серую юбку и серый пиджак. Его она оставила в такси Дмитрия… Надо же, все вещи собрали. Вычистили, постирали, погладили – как новые, а блузка и в самом деле новая. Рукав прежней порвали медики, когда оказывали первую помощь. Переодевшись, Ливадова пошла в приемное отделение, где ее уже ждали.
Осталось выполнить последнюю формальность.
Документы назывались бумагами лишь по старой памяти. Выглядят как бумаги, но не порвешь, не горят, не боятся сырости и даже воды. Каждый лист чипирован.
Перекинув пиджак на левую руку, Женька прикладывала указательный палец к точке, подсвеченной проекцией, и индивидуальная система Ливадовой фиксировала отсутствие у нее претензий к оказанным услугам. Вопросов к лечению действительно не было, кроме одного: почему так дорого?!
Евгения с бесстрастным лицом удостоверяла документы, не вчитываясь в их содержимое. Нетчип проекцией зеленого индикатора подсказывал, что все в порядке.
– Теперь все!
Расплывшись в искусственной улыбке, Ливадова попрощалась с медсестрой. Выслушав вежливые дежурные слова, Евгения направилась к раздвижным стеклянным дверям через широкий холл приемного отделения госпиталя.
А внутри нарастало отчаяние. Что делать дальше? Как прожить на двести восемьдесят рублей? Хватит ли хотя бы на неделю?
Женька не сразу поняла, что присела на мягкий кожаный диван на полпути до выхода из приемного отделения. Не осознавая причины, да и не задумываясь, почему не спешит покинуть госпиталь, под крышей которого было хорошо, почти беззаботно, Ливадова просто сидела под комнатной пальмой. Девушку никто не гнал, в ее сторону никто не косился недовольным взглядом.
Ливадова повторяла про себя одно и то же. Где взять деньги? Деньги, деньги, деньги… На Женьку накатывала безысходность. Еще утром она запросила через индивидуальную систему подбор работы, и каково же было удивление, когда получила результат. Неверие сменилось легкой, но отчетливо различимой паникой.
Единственной вакансией, предложенной нетчипом, оказалась проституция! У Евгении Ливадовой нет ни образования, ни профессии с подтвержденной квалификацией либо без нее. Нет никакого опыта работы! Она человек без прошлого, но с гордым статусом гражданина.
Можно только горько усмехнуться, вспомнив о вожделенном гражданстве. Вот оно, а дальше?
Подбор работы дал приличное количество вакансий без квалификации и требований опыта и даже образования, однако они предназначались только для неграждан. Напротив каждой из них имелась выделенная красным свечением надпись, что граждане не допускаются к данным работам.