Вольдемар Огородников достал телефон и внимательно проглядел телефонную книгу.
— Ага, звонок был в двенадцать десять ночи, такси приехало через четыре минуты, — сообщил художник. — Я посадил Леночку в машину, потом прошелся где-то с квартал с Игорем Леонидовичем, мы как раз беседовали с ним о предназначении искусства в современном мире. Тема оказалась интересной, поэтому мы и не расходились. Да и погода стояла неплохая — днем моросил дождь, а ночью он прекратился. Звезд, правда, на небе не было, зато не холодно и не сыро… Как нельзя лучше для прогулок. Вот мы и не спешили расходиться, да и спать еще не хотелось. Только после того как наконец распрощались, я понял, что сильно устал, хотя сперва подумывал, а не засесть ли за холст и краски, чтобы работать всю ночь. Но оказалось, что живописью заниматься нет сил, поэтому я дошел до дома и лег спать.
— А не помните, когда вы проснулись и Сергей еще не ушел из вашей квартиры, картина была на месте? — поинтересовалась я.
Огородников пожал плечами.
— Я сразу на кухню отправился, — пояснил он. — Не смотрел ни по сторонам, ни на стены…
— Где висела ваша картина до исчезновения? — продолжала я расспрашивать художника. Тот подошел к стене и ткнул пальцем в пустовавшее пространство. Признаться, я сразу и не поняла, что тут место для картины, так как полотен было так много, что от них рябило в глазах, и создавалось ощущение, что свободного места на стенах и вовсе нет. Оказывается, то был обман зрения — судя по размеру дыры между картинами, полотно Огородникова было не слишком большого размера, приблизительно шестьдесят сантиметров в ширину.
— Напомните, когда была написана картина? — попросила я Огородникова. Тот ответил практически сразу.
— Два с половиной месяца назад, — сказал он. — Я сразу понял, что это самая моя удачная работа, и поместил ее на выставку в картинную галерею. Там, собственно, ее и увидел мой будущий покупатель. Картина настолько поразила его, что он узнал у администратора галереи мой номер телефона и позвонил мне с просьбой встретиться. Я пригласил его в офис Союза художников, и он пояснил, что хотел бы не только купить именно эту картину, но и пару к ней — что-нибудь в холодных тонах, но такого же размера. Он сказал, что хочет приобрести именно мою работу, чтобы картины гармонировали по технике и манере исполнения. Я показал ему свои работы на фотографиях, ему вот эта вещь понравилась, — Огородников показал мне на полотно, написанное в столь же экстравагантной манере, что и остальные творения художника. В этой мешанине синего и зеленого я не смогла понять, что хотел изобразить Огородников, но воздержалась от комментариев.