— Вдруг Лена в беду попала? — спросила я Вольдемара. — На звонки же она не отвечает!
— Да с ней ничего случиться не должно, — заверил меня Огородников. — Скорее всего, она мобильник забыла в училище, а возвращаться на работу ей лень. Завтра утром придет в аудиторию и заберет.
— Лена в училище работает? — уточнила я.
— Да, она завтра с девяти утра до часа позирует для портрета, — ответил Огородников. — Все-таки хотите с ней поговорить? Картину же Жанна украла, наверняка она ее уничтожила…
— Я разговаривала с Жанной, — ответила я. — Вашу картину она не брала, хотя и сказала, что было у нее желание порвать холст. Но Жанна тут ни при чем. Она вообще чуть не свела счеты с жизнью!
— Ха, да Жанка на такое не способна! — хмыкнул Огородников. Мне его тон совершенно не понравился, и я не удержалась:
— Вообще, вы с ней нечестно поступили! — заявила я. — Пользовались ею, как могли, а за глаза обманывали! Это низко и подло!
— Это она вам наговорила? — презрительно спросил тот. — Больше ей верьте! Это она попользовалась мною, потому что я — гений, а она — всего лишь дочка своего отца, которая и кисть в руках держать не умеет! Да она не смогла бы справиться с должностью председателя Союза художников, а я ей помог! Без меня бы все это развалилось! Да она мне по гроб жизни обязана, что я дело ее отца продолжил! И вообще, — закончил он после недолгой паузы, — я вас нанял, чтобы вы нашли мою картину, а не нотации мне читали! А раз вы не можете справиться со своей работой, так и скажите, я найду другого частного детектива получше и поопытнее!
— Вообще-то, в отличие от некоторых, я со своей работой справляюсь! — язвительно прошипела я в трубку, намекая на несостоятельность Огородникова как художника. — И, в отличие от тех же некоторых, не кричу направо и налево о своей исключительности, а просто делаю свое дело!
И, не дожидаясь ответной реплики, я отключилась. Вольдемар Огородников нравился мне все меньше и меньше, и я с радостью бы прекратила поиски его «шедевра», если бы дело не казалось мне столь интересным и запутанным. Бросить расследование означало бы спасовать перед трудностями — ведь пока мне не за что зацепиться. Поэтому, невзирая на мое отрицательное отношение к художнику, я задалась целью докопаться до истины и узнать имя похитителя картины.
Поэтому на следующий день, ровно к девяти утра, я приехала к Тарасовскому художественному училищу. Я не успела расспросить Вольдемара, какой группе Леночка позирует — не хотелось больше с ним разговаривать, — поэтому решила сама найти Стрелкову.