Внезапно Лена опустила голову и навзрыд разрыдалась. Она плакала так сильно, так надрывно и безутешно, что казалось, будто уже случилось с ней непоправимое горе. Берет сполз набок, густые черные волосы выбились из-под головного убора и неровными прядями спадали ей на лицо. Проходящие мимо люди смотрели на нас сочувственно, с жалостью, точно понимая ее отчаяние. Я мягко погладила ее по волосам и тихо прошептала:
— Ну-ну, успокойтесь, Лена, успокойтесь. Все у вас наладится, все будет хорошо. Ваша мама пойдет на поправку, в жизни не бывает сплошных черных полос… Не отчаивайтесь.
Веселые солнечные лучи сейчас падали на голову девушки, играя с ее шелковистыми черными волосами, и словно не понимали, почему она плачет, раз на улице так хорошо. А Лена все плакала и плакала, не в силах успокоиться.
Запонку Леночка тоже не признала — не собиралась она дарить Вольдемару Огородникову никаких аксессуаров и сама запонками никогда не пользовалась. Все там же, на лавочке, когда девушка немного успокоилась, я вытащила запонку, но уже не сочиняла, будто нашла ее. Девушка сейчас находилась в таком состоянии, что, даже если б пожелала скрыть про аксессуар правду, выражение ее лица и тон голоса наверняка бы выдали ее. Но нет, ничего подобного не произошло. Лена вела себя как человек, который впервые в жизни видит мою улику, поэтому не смогла мне ответить ничего вразумительного.
— Я в этом не разбираюсь, но, может, запонки носит Игорь Леонидович? — предположила она. — Спросите у него. Вольдемар точно ими не пользуется, Сергей — тем более…
— Скажите, а как можно найти Сергея? — поинтересовалась я у Лены. — Если у него нет определенного места жительства?
— А только по телефону, — пожала плечами девушка. — Так вы его не найдете. Он же по всему городу шляется, где есть вписка, там и Сергей.
Телефон «бомжа-философа» у меня имелся, поэтому после беседы с Леночкой, когда та наконец успокоилась и сказала мне, что ей пора ехать домой, я вознамерилась встретиться с последним подозреваемым, бывшим на светском рауте Огородникова. У меня пока не имелось к Стрелковой вопросов, и я отпустила Лену. Девушка даже поблагодарила меня за то, что я ее выслушала, нисколько не рассердившись из-за моей слежки. Я смотрела, как удаляется в сторону выхода хрупкая, поникшая фигурка, и мне, несмотря на Ленино поведение в отношении художников, стало по-человечески жаль эту несчастную красавицу.
Телефон Сергей взял только после пятого гудка. Может, спал себе спокойно, а может, поиски мобильника заняли некоторое время. Однако голос его не казался сонным, поэтому я решила, что верно второе предположение.