– Умеешь зажечь слушателей, молодец! Заводчане сделали вывод, что ты сам бился на улицах Хельсинки.
Следующую неделю Костя был предоставлен сам себе и целыми днями бродил по городу. Затем его прикрепили в качестве переводчика к городскому управлению НКВД. Предстоящая работа показалась несложной, по-фински он говорил свободно, с детства освоив язык соседей. В девяностых торговля давала хороший куш по обе стороны границы. Тем не менее перед первым допросом неожиданно для себя он разволновался.
Финская флотилия катеров Ладожского озера в полном составе переметнулась на сторону СССР. В Ленинград привезли офицеров для выяснения политических взглядов. Увы, перебежчики политикой не интересовались, а белые флаги подняли из страха и нежелания воевать. Едва Костя втянулся в новую работу, как Тыну Суурилайнен собрался уезжать. Прощаясь, он неожиданно сказал:
– Ухо Тойвонен был моим другом, он хорошо разбирался в людях и абы с кем откровенно не разговаривал.
– Почему был? При последней встрече мы хорошо посидели за бутылкой самогона, – заметил Костя и осекся. Он забыл, что говорит о человеке из другого столетия.
– Нацики убили его вместе с семьей. Не подведи, я за тебя поручился. – Тыну обнял его за плечи и еще раз повторил: – Не подведи.
После отъезда коминтерновца Костю переселили в общежитие сотрудников НКВД и выписали «подъемные». Затем начались сюрпризы. Сначала вызвали в отдел кадров, сфотографировали и выдали удостоверение сотрудника Управления «К»[4] при седьмом отделе в звании сержант. Интересный компот: без меня меня женили, и нечего возразить, кроме ошибки в фамилии.
– Я – Мишуткин, – робко заметил он.
– Ты – Мишутин! Мы проверили списки рабочих отрядов. Твой отец действительно погиб во время подавления мятежа в Кронштадте. Расписывайся!
Подписав стопку различных бумаг, начиная с присяги, клятвы и обязательства хранить государственную тайну, Костя пошагал по кабинетам. В парткоме у него забрали конвертик с фотографиями и через несколько минут торжественно вручили партбилет.
– Я… это… в Финляндии… – начал лопотать Костя.
Но комиссар его обнял, расцеловал и доброжелательно сказал:
– Мы знаем историю твоей борьбы с империалистами и их прихвостнями. Отомсти за павших товарищей!
Прикусив язык, ибо в ответ он мог сказать лишь матерные слова, Костя пошел в профком, где получил диво-дивное под названием «Профсоюзный билет». Затем полноправным сотрудником НКВД отправился в поход по складам отоваривать аттестаты на всяческое довольствие. Вот попал так попал! Да еще в самую злобную сталинскую организацию! Огромное спасибо товарищу Тыну Суурилайнену, удружил, устроил протеже «соотечественнику»!