— Прости! Прости, — сказала она. — Спи, если хочешь, и не обращай на меня внимания. Ты устал, и уже довольно поздно. Нет-нет, я как-нибудь справлюсь с этим.
Однако он удовлетворил ее желание, и в нежности макила она впервые уловила не искреннее чувство, а работу хорошего мастера. Утром за завтраком она спросила его:
— Почему ты не видишь во мне человека, равного тебе?
Батикам выглядел более усталым, чем обычно. Улыбка исчезла с его лица.
— Что ты хочешь сказать? — ответил он вопросом на вопрос.
— Считай меня равной.
— Я так и делаю.
— Ты не доверяешь мне, — сказала она со злостью.
— Не забывай, что сегодня День Прощения, — со вздохом произнес макил. — Туал Милосердная пришла к людям Асдока, которые натравили на ее последователей свирепых котов-ищеек. Она проехала среди них на спине огромного огнедышащего кота, и люди пали на землю от ужаса. Но она благословила и простила их.
Его руки совершали плавные движения, как будто сплетали историю из воздуха.
— Вот и ты прости меня, — сказал он.
— Тебе не нужно никакого прощения!
— Оно необходимо каждому из нас. Именно поэтому мы, верные Владыке Камье, время от времени просим милости у Туал Милосердной. Мы просим ее о прощении. Почему бы тебе сегодня не стать настоящей богиней?
— Они позволили мне только зажечь костер, — встревоженно ответила она, и макил с улыбкой погладил ее по щеке.
Прощаясь с ним, Солли пообещала прийти в театр и посмотреть на праздничное выступление.
Ипподром, единственное ровное и достаточно обширное место возле города, заполнялся народом. Продавцы зазывали людей к своим маленьким ларькам, дети размахивали флажками, а королевские мотокары двигались прямо через толпу, которая разбегалась в стороны и смыкалась за ними, как вода. Для знатных персон построили рахитичные трибуны, часть которых была прикрыта занавесами для леди и их служанок.
Солли увидела подъехавшую к трибуне машину. Из кабины вышла фигура, закутанная в красную мантию. Женщина взбежала по ступеням и торопливо проскользнула за занавес. Скорее всего в ткани имелись прорези, сквозь которые дамы могли смотреть на праздничную церемонию. Толпа горожан наполовину состояла из женщин, но то были наложницы и рабыни. Солли вспомнила, что ей тоже полагалось скрываться от глаз людей до того момента, пока король не объявит выход Туал. В стороне от трибун, неподалеку от огороженного места, где пели жрецы, ее ожидала красная палатка. Она вышла из машины и направилась туда в сопровождении подобострастных придворных.
Рабыни в палатке предложили ей чай и сладости, обступили ее, держа в руках зеркала, косметические принадлежности и масло для волос. Они помогли ей надеть тяжелый наряд из красной и желтой ткани — костюм Солли для краткой роли в обличье Туал. До сих пор никто не сказал ей, что надо делать, и на все вопросы смущенные женщины отвечали: