Домашняя выпечка натолкнула его на воспоминания о доме и людях, которых он не только любил всем сердцем, но и был глубоко благодарен им. И эта благодарность была особенной. Он помнил и все еще надеялся, что Галя посмотрит на него все теми же заботливыми и любящими глазами, что узнает в нем того мальчишку, каким он был много лет назад… Именно такой взгляд был у Арианы, когда она говорила о своем сыне. Мальчишка и впрямь мог угодить в нешуточные неприятности, ведь море затягивало все, до чего могли дотянуться его грохочущие волны. Матвей не желал знать этих чувств и потому вспоминал подлую улыбку Грановского, его лживый выискивающий взгляд, обрамленный глубокими морщинами.
За эти полтора года, что Матвей тесно сотрудничал с ним, тот ни разу не упомянул о дочери и внуке. Более того, Грановский умело обходил стороной собственную жизнь, проявляя интерес к настоящему и прошлому Матвея. В какой-то момент этот человек с (казалось бы) простодушной улыбкой, внедрился в его доверие настолько сильно, что стал восприниматься как свой. Родной дядя, или родственник через пятое колено – неважно. Матвей восхищался его ловкостью ума и достижениям, а почувствовав поддержку со стороны успешного бизнесмена и (как казалось) хорошего человека, он не мог не воспользоваться предоставленным ему шансом. Конечно, они не раз выпивали и говорили о жизни, но чтобы Грановский поведал о своей семьей хоть самую малость – никогда. Да что уж говорить, Матвей и сам, кажется, не проявлял особого интереса, потому как кроме работы, кроме достижения собственных (грандиозных!) целей ему не было дела ни до кого и ни до чего. Наверное, он был сказочным подарком в сверкающей обертке для такого лживого и подлого куска дерьма.
Очнувшись утром от громкого треска, Матвей протер глаза и обнаружил на постели пустой бокал и крошки от трубочек. Видимо, решил он, мазохизм в голове слишком утомителен, раз ему не удалось даже убрать за собой прежде, чем лечь спать. В доме снова что-то треснуло, но на сей раз намного громче. Мужчина поднялся на ноги и обошел свои временные владения, растирая холодные ладони. Он прибавил мощность нагревателей, включил чайник, телевизор и уставился в окно, что выходило на передний двор. Тревожные и раздражающие мысли, которыми он забросал свой разум ночью, сейчас спали, поэтому в спокойствии наблюдать за серостью нового дня было прекрасным его началом.
Однако же, за щелчком отключившегося чайника последовал мощный грохот, сотрясший стены. На несколько секунд Матвей замер, а потом по оголенным частям тела, словно скалолаз, начал стремительно взбираться холодный воздух.