Видимо, моя челюсть отвисла настолько заметно, что пастор покачал головой и снова слабо улыбнулся.
– Заходите уж, – вздохнул он. – Хотя бы напою вас чаем… В конце концов, я виноват перед вами!
В пасторском доме было на изумление чисто. А на кухне просто однозначно чувствовалась женская рука: легкие узорчатые занавесочки, кружевные салфеточки, чашки в цветочках и прочие рюшечки. Но ведь мистер Коннелли католик, а им жениться нельзя… Может, у него тоже есть брауни? И я ощущаю его присутствие?
И не только ощущаю.
По кухне витала вполне материальная зеленоватая дымка. То сгущалась перед моими глазами, то рассеивалась, чтобы тут же собраться у окна. Зачем бы брауни так явно себя демонстрировать? И тот же запах подтухшей воды… Настолько стойкий, что перебивает аромат душистого травяного чая.
Воронье перо, которое я так и не выпустила, подрагивало в пальцах, заметно клонясь в сторону подозрительной дымки.
Что же здесь происходит?..
– А в чем вы передо мной виноваты? – поинтересовалась я, усаживаясь за стол и пытаясь не показывать своего напряжения.
– Я отпевал вашего дедушку, – признался пастор, надевая на заварочный чайник веселенькую тряпичную куклу-зайчика.
Точно. Больше-то тут и некому было отпевать моего замечательного дедулю! Ну дает пастор… И не побоялся ведь того же божьего гнева!
– И прекрасно знал, что он живой, – продолжал этот не менее замечательный священник. – Взял на себя грех, радуясь, что Джон освободится.
– Конечно, – мрачно кивнула я. – А что кто-то должен занять его место, вы просто не подумали, да?
– Видите ли, мисс… – смущенно сказал пастор. – Я был уверен, что любая нормальная девушка, переночевав в доме на холме, немедленно уедет отсюда. Увы, ошибся! Кхм…
Желтоватые щеки мистера Коннелли залил отчетливый румянец. Ну да, назвал гостью сумасшедшей… Но чего уж там! Действительно ведь, любая бы сбежала. Кроме вот меня и дурочек, зачарованных зазеркальным гадом.
– Простите, – виновато сказал пастор, откашлявшись. – Я имел в виду…
Ушки зайчика на чайнике – розовые и пушистые – подергивались как живые. Меня хотят напугать? Но зачем? Чтобы ушла? Тогда логично предположить, что как раз меня и боятся…
Я положила перо на стол и взялась обеими руками за чашку. Холодную-прехолодную. Отлично!
Перо встрепенулось и поползло к краю стола. А пастор как бы ненароком ловко прижал его сахарницей, снова метнулся взглядом по сторонам и засуетился.
– Сыра хотите, мисс? Домашний! Вот варенье, и очень рекомендую попробовать, чистый мед…
– Ах-х-х… – прошелестел сразу со всех сторон нежный женский голос.