Без особых задержек и обычных для таких случаев нестыковок автомобиль с группой немедленно убыл на выполнение ответственного и рискованного задания. Проводов не было. Провожать мужа или отца публично считалось правилом плохого тона. Это делалось только наедине и не далее домашнего порога. На какую бы опасную работу или командировку жёны ни провожали мужей, плача и стенаний я лично не видел – не принято было на людях проявлять свои чувства.
Офицерские жёны – это особая категория женщин. Их у нас в части почему-то называли «волы», а боевых подруг – соответственно, «волы в законе». Однажды офицер связи старший лейтенант Быстров по прозвищу «Зяма» как-то, будучи в отпуске на Чёрном море, впал в такой восторг, что прислал телеграмму в общагу с одним единственным словом «волы!!!». Почему волы, никто не знал, но с тех пор так и повелось.
Несмотря на то что «волы в законе» вполне понимали, каким опасным и рискованным делом занимаются их мужья, относились к этому внешне спокойно. Мне думается, что это было не от особого мужества, хотя, конечно, не без этого, а главная причина была в другом. Как правило, замуж они выходили очень рано, ещё в училище за курсантов, и не имели иного жизненного опыта, считая свой образ жизни нормой и обычным делом. Как принято говорить, «все тяготы и лишения воинской службы» домочадцы переносили достойно и наравне с мужьями. Каким бы тяжёлым ни был быт, он был общим для всей семьи офицера, а терпеливое ожидание – это залог благополучного возвращения мужа и отца. Глупо идеализировать личные отношения, бывало всякое, но я не помню случая, чтобы жена с детьми бросила мужа и уехала из городка против его воли даже в самую суровую зиму.
Показателен момент, как домочадцы наблюдали за совершением парашютных прыжков. Площадкой приземления, а зачастую и «подскока», была долина Алакой, которая была видна как на ладони со склона сопки, где располагались офицерские дома. Как только первый вертолёт взлетал с первой партией парашютистов, почти все жёны тут же, как бы случайно, выходили на прогулку.
На самом деле парашютные прыжки – дело достаточно заурядное и риска особого не несли, тем не менее происшествия, а то и катастрофы бывали. Однажды у прапорщика Шипицина случился глубокий перехлёст купола, и он спускался, почти падал, с большой и опасной для жизни скоростью. Офицеры на площадке приземления не растерялись и сумели подсечь его парашютным брезентовым столом, иными словами, перевели вертикальную скорость падения в горизонтальную. Парашютист остался цел и невредим.