— Вы молодец, — сказал Розанов Сергею. — Мне немного рассказали о случившемся. Хорошо, что вы успели пригнуть Ильича. Пара сантиметров выше и мгновенная смерть.
— Сколько у него ранений? — спросил Сергей.
— Два, — ответил Розанов. — Вторая пуля пробила верхушку левого легкого слева направо и засела около грудно-ключичного сочленения. Да, еще пробит пиджак под мышкой, но этот выстрел не причинил ему вреда. Полагаю, — подытожил Розанов, — извлекать пули сейчас не будем.
— Пожалуй, повременим, — согласился Обух.
Все вернулись в комнату, где лежал Ленин. Возле него сидела Крупская. Увидев вошедших, Ленин хотел что-то сказать, но Розанов предупреждающе поднял руку.
— Нет, нет! Никаких вопросов!
Ленин слабо улыбнулся:
— Ничего, ничего. Это со всяким революционером может случиться. Доктор, — продолжал Ленин, — вы коммунист?
— Да, Владимир Ильич.
— Тогда скажите откровенно, скоро ли конец? Если да, то мне нужно кое с кем обязательно поговорить.
Розанов успокаивающе провел по руке.
— Нужно смотреть правде в глаза, — заметил Ленин, — какой бы горькой она ни была.
Правда действительно была горькой.
Каплан доставили в Замоскворецкий Военный Комиссариат. Первый допрос произвел председатель Московского трибунала Козловский. Когда приехал Сергей и спросил о первых результатах, Козловский ответил ему:
— Сергей, эта женщина произвела на меня крайне серое, ограниченное, нервно-возбужденное, почти истерическое впечатление. Держит себя растерянно. Говорит несвязно и находится в подавленном состоянии. Хотите услышать мое мнение по поводу происшедшего?
— Конечно, — сказал Сергей.
— Я считаю, это дело рук эсеров. И хотя Каплан отрицает это, и связь с петроградскими событиями, мне кажется четко прослеживается рука правых эсеров.
— Поживем — увидим, — ответил Сергей.
Москва, 30 августа 1918 года
23 часа 40 минут
помещение внутренней тюрьмы Замоскворецкого военного комиссариата
То, что женщина находится в состоянии глубокого психологического шока, Сергей понял сразу. Ему было достаточно взглянуть на Каплан. Речь ее порой становилась бессвязной, похожей на бред.
— …я сегодня стреляла в Ленина. Я стреляла по собственному убеждению.
Кроме Сергея в комнате для допросов присутствовал председатель Московского революционного трибунала Дьяконов. Кроме этого, что вызвало большое удивление Сергея, приехали сотрудник ВЧК Фридман и сам Яков Свердлов.
Свердлов начал допрос агрессивно:
— Кто вы? Фамилию свою назовите… — И тут же переход, — кто вам поручил совершить это неслыханное злодеяние?
Сергей почему-то подумал: «Как-то фальшиво звучит у Якова негодование. Странно».