— За деньгами.
Резаный понял о чем идет речь, недовольно поморщился. Затем хладнокровно улыбнулся. Он за свою жизнь, большую часть которой провел в зонах, насмотрелся всякого, и не боялся ни конвойных, ни их собак, он вообще не боялся никого. Поэтому и был так спокоен. На удивление, Александр Данилин даже забыл о том, что еще час назад у него шалило сердце.
— Ты знаешь какие мне деньги нужны?
— Слушай, кто ты такой?
— А это не твое дело.
— Что ж, не мое так не мое. Но хочу тебя предупредить, добром это не кончится. Только за то, что ты потревожил меня, тебе уже не жить.
— Это мы еще посмотрим.
Заскрипели деревянные ступени лестницы, и в дверном проеме с автоматом в руках появился один из людей Рафика.
— Баба не хочет говорить, где деньги.
— Они не знают, — сказал Резаный, — оставьте их в покое. Они ничего не знают, а я вам ничего не скажу. Это ясно, как день.
— Это ты думаешь, что не скажешь, а я думаю, скажешь. Мы твоему щенку кишки вытащим и горло перережем, а бабу изнасилуем и зарежем.
— Ваше дело, — немного бледнея промолвил Резаный.
Под подушкой в углу диванчика лежал пистолет. И Резаный прикинул, что если постараться, то можно успеть воспользоваться оружием. Лишь бы этот кавказец потерял бдительность.
— У меня есть деньги, мои. Хочешь, возьми их, они там, в столе, в верхнем ящике, — он указал на скромный, почти что школьный письменный стол.
— Проверь, — сказал Рафик своему подручному.
Тот подошел, подергал ящик.
— Закрыто, — коротко бросил он.
— Открой, — приказал Рафик, но тут же передумал, движением руки остановив Резаного. — Где ключи?
— В кармане.
— Достань. Вытащи их у него из кармана, — Рафик приказал своему человеку.
Тот подошел, но лишь только оказался на одной линии между Рафиком и Резаным, как хозяин дома наклонился в бок, якобы для того, что бы залезть в карман, а затем сделал резкое движение и выхватил пистолет. Заваливаясь на пол, он выстрелил. Пуля зацепила охранника, но спортсмен есть спортсмен. Даже раненый, он успел среагировать и ударом ноги выбил пистолет из левой руки Резаного.
— А ты шустрый, — зверея, пробормотал Рафик. — Вот я сейчас посмотрю, как ты будешь шустрить дальше. Больно ты резвый.
— Да не пугай ты меня, я за свою жизнь такого навидался, что тебе и в страшном сне не приснится.
— Боишься, я же вижу.
— Я свое еще в детстве отбоялся.
Рафик, развернувшись на месте, ударил ногой Резаного под ребра, а затем прикладом автомата в грудь. Резаный захрипел, но продолжал улыбаться.
— Ни хрена у тебя не получится ты, козел, отморозок долбанный. Ты сам не понимаешь, на кого руку поднял. На что позарился.