Полчаса он лежал в ванной, затем тщательно выбрился, открыл шкаф и как женщина-модница, собирающаяся на торжество, или готовящаяся встретить и принять желанных гостей, взялся пальцами перебирать рубашки, висящие на плечиках. Затем недовольно поморщился:
«Рубашки, галстуки… Чушь какая-то! — он захлопнул дверь, глянул на свое отражение в зеркале. — Значит, так… Рубашка, галстук отпадают».
Он снял с полки серый тонкий свитер с высоким горлом, натянул его через голову, затем надел носки и брюки.
«Ну, вот так-то будет лучше».
Позавтракать Чекан решил в ресторане. Он взял телефон, набрал номер, поприветствовал Митяя.
— Давай машину к подъезду. Через двадцать минут я выхожу.
Прошелся по квартире. Увидел на полке бутылку с дорогим одеколоном, вылил на ладонь, смазал, затем похлопал худые щеки с торчащими скулами.
— Выгляжу я ни к черту. В гроб кладут краше. Как будто я не на воле, а две недели в карцере отсидел. Нет, пора кончать с этими ночными загулами. Надо остановиться, дать организму передышку, а то сдохну.
Черный дорогой пиджак, черное пальто, темные очки — хотя на улице стояла глубокая осень. Чекан иногда надевал очки. Открыл пухлое портмоне, проверил, много ли денег в нем. Сумма была внушительная, около восьми тысяч долларов.
Все в порядке. Кроме наличных в портмоне еще лежала золотистая кредитная карточка в пластиковом футляре.
«Кончатся эти, сниму еще. Там, наверное, тысяч сто осталось, никак не меньше».
В дверь позвонили. Звонок был условный, так звонили Митяй и телохранители. Чекан приосанился, поправил отворот пальто и вышел из квартиры, распространяя вокруг себя терпкий запах дорогого одеколона. Этот запах был не очень уместен на грязной лестничной площадке, но Чекана это не волновало.
— Ну, Митяй, все о’кей?
— О’кей, — ответил Митяй.
— Баки полные?
— Полные, — сказал Митяй, — и еще канистра в багажнике.
— Как у самолета перед взлетом?
— Точно…
— Тогда хорошо. Заедем в кабак, надо перекусить. Хочешь присоединиться? — сказал Чекан и оглядел своего водителя-охранника. — Вид у тебя, правда, не очень. Что, небось, целую ночь с бабы не слезал?
— Было дело, — признался Митяй, — то я с нее не слезал, то она с меня.
— С одной стороны хорошо, а с другой — не жалеешь ты себя, Митяй.
— Так на нарах бабы не будет.
— Это точно. Придется машку в задницу драть.
— Вот и я думаю, что лучше здесь.
— Баба-то хоть хорошая была?
— Дорогая, — признался Митяй.
— Дорогая — это как, пятьсот баксов за ночь?
— Нет, я с такими не вожусь. Сотка за две ночи и харчи с выпивкой мои.
— Она хоть довольна осталась?