И он представлял себе улицы городка, сходящие к большим дорогам, подобным той, по которой неровной походкой он брел сам.
— Начальник вокзала у телефона!
— Спроси у него, не сходил ли кто-нибудь с парижского поезда в четверг утром.
— Он говорит, что никто не сходил.
— Это все!
Почти наверняка этот билет принадлежал тому человеку, который спрыгнул с поезда, не доезжая до Бержерака, и который стрелял в комиссара!
— Знаешь, что тебе нужно сделать? Сходи и посмотри на дом господина Дюурсо, прокурора, затем — на дом доктора…
— Зачем?
— Ни за чем! Просто, чтобы потом рассказать мне, что ты увидишь!
Он остался один и воспользовался этим, чтобы выкурить больше трубок, чем ему разрешалось. Медленно смеркалось, и площадь была вся розовая. Коммивояжеры возвращались один за другим из поездок, оставляли машины на стоянке перед гостиницей. Внизу был слышен стук бильярдных шаров.
В светлом зале было время аперитива. Сюда, в белом колпаке шеф-повара, иногда заглядывал хозяин ресторана.
«Почему человек с поезда спрыгнул до остановки, рискуя убиться, и почему он выстрелил, видя, что его преследуют?»
Во всяком случае, ему был знаком этот отрезок пути, так как он спрыгнул именно тогда, когда поезд стал тормозить!
Раз он не доехал до вокзала, значит, служащие там знали его! Впрочем, это еще не доказательство, что он и был убийцей фермерши и дочки начальника вокзала!
Мегрэ вспоминал нервозность своего соседа по купе, его неровное дыхание, паузы вперемешку со вздохами отчаяния.
«В это время Дюурсо, наверное, находился у себя в кабинете, читал парижские газеты и перебирал досье… Доктор вместе с сестрами обходил палаты… Полицейский комиссар…»
Мегрэ не спешил. Обычно в начале следствия его охватывало нетерпение, похожее на головокружение. Неуверенность была тягостна для него. Он успокаивался, лишь когда начинал предчувствовать разгадку.
На этот раз все было наоборот, может быть, из-за состояния его здоровья.
Ведь сказал же ему доктор, что он встанет не раньше, чем через пару недель, да и тогда ему нужно быть очень осторожным.
Время у него было. Долгие дни, которые надо провести в постели, воссоздавая в своем воображении облик Бержерака со всеми ему присущими лицами, и каждое должно быть на своем месте.
«Надо бы позвонить, чтобы включили свет!»
Но ему было лень это сделать, и жена, возвратившись из города, застала его в полной темноте. Окно еще было открыто, впуская в комнату холодный вечерний воздух. Вокруг площади гирляндой горели фонари.
— Ты хочешь схватить воспаление легких? Это же надо придумать: оставить окно открытым, когда…