BioShock: Восторг (Ширли) - страница 91

– Прекратите ныть, Гравенштейн! Мы не ограничиваем цены здесь! Мы не регулируем их! Мы не говорим кому и что можно покупать!

– Слышал, Гравенштейн? – глумился Шеп. – Добро пожаловать в реальный мир бизнеса!

– Прошу вас, мистер Райан, – сказал Гравенштейн, сжав кулаки, – когда я приехал сюда, говорили, что у меня появится возможность расширить свое дело, развиваться, жить в месте, где нет налогов. Я отдал все, чтобы попасть сюда! Куда я пойду, если он выгонит меня? Куда мне деваться? Куда мне деваться!

Мышца на лице Райана дернулась, он сощурился, глядя на Гравенштейна. Его голос стал закаленной сталью:

– Разбирайтесь с этим, как подобает мужчине, Гравенштейн, а не хнычьте как младенец!

Гравенштейн стоял перед ними, беспомощно дрожа, бледный от ярости, он побежал назад в магазин. Сердцем Билл был на его стороне. Но Райан ведь прав, не так ли? Рынок должен оставаться нерегулируемым. И все же «хищники» создавали изрядное количество проблем в городе…

– Скажите, Райан, – проговорил Шеп, – как насчет зайти в мой офис и пропустить по стаканчику, ну?

– Я думаю, нет, Шеп, – проворчал Райан, отворачиваясь, – пойдем, Билл.

Они зашагали вперед, и Райан заговорил:

– Этот Шеп одиозная личность. Не многим лучше мафиози. Но рынок должен быть свободным. И если необходимо разбить несколько яиц для этого омлета, что ж…

Позади них раздался крик. Вопль ужаса.

Билл и Райан обернулись, тут же увидев Гравенштейна, который дрожащими руками наводил пистолет на Шепа, стоя посреди прохода и крича:

– Я разберусь с этим, как подобает мужчине, точно!

– Нет! – заорал Шеп, пятясь и спотыкаясь; сигара выпала из его рта.

Гравенштейн выстрелил дважды. Шеп взвизгнул, прижимая руки к груди, дергаясь при каждом попадании, а потом упал, словно какой-то пакет из бакалейной лавки, оброненный на мостовую.

– Черт подери! – проворчал Райан. – Вот это уже против правил! Я вызову констебля!

Но это не понадобилось. На глазах у Билла Гравенштейн поднес пистолет к виску и спустил курок.

Офис Софии Лэмб.

1950

София Лэмб положила блокнот на колени, подготовила ручку и сказала:

– Расскажи мне об этом чувстве, о том, каково это быть в ловушке, Марджи…

– Я могу выбраться из этого города только одним способом, док, – ответила женщина ровным голосом, – убив себя.

Марджи сидела на кушетке, кусая костяшки пальцев. Она была стройной, длинноногой шатенкой в простом синем платье, изношенных белых балетках и шляпке из потертого синего бархата. Красный лак на ее ногтях облез, стал неоднородным. У Марджи было миловидное лицо с редкими веснушками и огромными карими глазами. Ее живот немного впирал вперед, выдавая беременность.