– Можетнуегонафиииииии-и-и-и, – завыла я – и вдруг снова поехала.
– Едешь, едешь! Отцепись от меня! – Ваня пытался оторвать мою руку.
– Нет! – Я вцепилась в него обеими руками.
– Ну ладно, передохнём.
Я спрыгнула с доски как раз напротив стеклянной двери магазина. Посмотрела в отражение и спрятала спутанный хвост в капюшон. В Парадном квартале было, как всегда, пустовато и ветрено. Зато удобно учиться кататься на скейте – никого не собьешь.
Ваня сел на скамейку у входа в магазин.
– У Насти лучше получается?
– Нет, – мрачно ответил он.
– Нам и на самокатах неплохо.
Ваня раздраженно фыркнул.
Пару недель назад он решил, что мы уже выросли из самокатов и нам пора переходить на скейтборды. На собственные деньги, заработанные на домашках по математике для старших классов, он купил подержанную доску, чтоб тренироваться. Но нам с Настей она не покорялась.
– Можешь кататься на скейте, а мы останемся на самокатах.
Он молчал и раздраженно щелкал кнопкой кармана куртки. Я ждала, когда его отпустит.
– Хочешь мороженого? – предложил он.
– Давай.
Он зашел в магазин.
Я снова посмотрелась в его стеклянные двери, как в зеркало. Девчонка в куртке, джинсах и кроссовках. Капюшон и перчатки с обрезанными пальцами – так меньше руки мерзнут, когда рисуешь. Пальцы – черные от карандашей.
Наверное, мама не позволила бы, чтобы я ходила так, как обычные подростки. Она всегда наряжала меня, не в розовые кружева и бантики, как большинство мам, а в элегантные платья, почти как у взрослых. Похожие на те, что носила сама.
Когда папы не было дома, я включала компьютер в его комнате и пересматривала старые фотографии. На них я выглядела как картинка из глянцевого журнала.
– Ты моя красотка, – говорила мама, застегивая последнюю пуговку, а потом целовала в нос.
В первый год после того, как она пропала, я донашивала старые вещи. Через год папа заметил, что я из них выросла и пора бы, как он выразился, обновить гардероб. С тех пор я обновляла гардероб три раза: джинсы, футболки, куртки, шапки и шарфы отличались только размером. С маминого исчезновения я получала от окружающих слишком много сочувствия. Горы невыносимого понимания. Безликая одежда была как защита. Она делала меня менее заметной. Не выделяла из толпы.
Ваня вышел из магазина, держа в руках пластиковый стаканчик с мороженым.
– Только на одно хватило, – смущенно сказал он, протягивая мне ложку. – Стоит как крыло от боинга.
– Ну да. Это же элитный квартал. И мороженое тут тоже элитное.
Мы ковыряли ложками в стаканчике.
– А ничего так, – сказала я, выскребая розовые остатки с кусочками клубники.