Инна Григорьевна посветила фонариком и прочитала наклейку на нижней:
– Так… так… та-а-ак, все правильно, тетради двенадцать листов. Ставь обратно, – сказала она и помогла мне водрузить коробки на другие. Вместе мы выровняли башню и выбрались из-под лестницы.
– Наконец-то нашлись тетради, они Арине скоро понадобятся, – пояснила заведующая, поправляя прическу.
С виду она не была похожа на человека, который чем-то руководит: всегда растерянно-добродушное выражение лица, нелепые наряды – пестрые юбки, яркие шарфики.
Я поднялась на второй этаж, снимая на ходу куртку и шапку, но, подойдя к игровой, услышала, что предыдущий урок еще не закончен. За дверью бренчало расстроенное пианино и нестройный хор выводил:
– Жил да был черный кот за углом, и кота ненавидел весь дом!
Я сложила одежду на скамейку у двери, присела и вспомнила, что не подготовилась к сегодняшнему занятию. Занятия в обычном смысле проводить было невозможно, дети слишком часто менялись, поэтому я перед встречей накидывала карандашные наброски для раскрасок: раскрывший рот маскарон с гривой льва, перекресток в историческом центре с обшарпанными домами, люди или животные. В голове мгновенно вспыхнула картинка будущей раскраски. Достала альбом и карандаш. На листе появился чуть заостренный овал, одну сторону которого я превратила в хвост. С другой стороны – широко открытая пасть с огромными зубами. Несколькими штрихами – море: пробивающийся на глубину солнечный свет, волнение воды. От мегалодона, пуча глаза что было сил, уплывала утыканная плавниками кистеперая рыбка. На остальных десяти листах я набросала только мегалодона – судя по звукам, занятие с Витей заканчивалось.
– Жил да был синий кот за углом! – Так они проходятся по всем цветам радуги плюс черный и белый.
Еще пара набросков и куплет про фиолетового кота, и Витя объявил перерыв. Подопечные с облегчением, которое чувствовалось даже через дверь, вскочили и рванули в коридор.
– Нинка! – закричала Улитка, едва увидев меня, и бросилась обниматься. Улитка всегда такая – восторженная и радостная. Кудрявые волосы вытравлены до соломенно-желтого, на ногтях ободранный лак. Остальные, безразлично нас оглядев, прошли в свои спальни. Им было известно, что через несколько дней их отправят обратно домой, поэтому наши занятия они, как говорил Витя, «отбывали».
– Вот, держите. – Я протянула Улитке пакет с печеньем. Она тут же достала одну упаковку, надорвала ее и засунула печенье в рот. – Это для всех, – сказала я, стараясь не сердиться.
Она послушалась и, болтая какую-то чепуху, стала раскладывать печенье в пластиковые тарелки на неубранном столе.