И все же уроки были важнее всего: Елизавета Алексеевна наняла для внука учителя английского языка –– Виндсона, с оплатой 3000 рублей в год, предоставив ему для проживания флигель, куда он переехал вместе с женой.
Обучать Мишу Виндсон начал с чтения английской литературы, полагая, что это самый быстрый способ выучить язык, что начинать с английской грамматики –– значит отодвинуть владение языком на несколько лет. Он оказался прав: через несколько месяцев Миша стал понимать английский, читал Мура и поэтические произведения Вальтера Скотта. Но писал по-английски плохо.
В середине февраля приехал Юрий Петрович –– для окончательного решения заклада своего имения. Оно было заложено на общих основаниях –– по 200 рублей за ревизскую душу. За 140 душ он получил 28 000 рублей. Теперь ежегодно в течение двадцати четырёх лет надо было платить в опекунский совет свыше двух тысяч рублей, фактически пятую часть дохода с имения. Тяжело бремя ложилось на Лермонтовых, но винить в этом Юрия Петровича было нельзя: жили только с продажи хлеба, а он в те годы был дешев.
Несмотря на нездоровье и хлопоты, Юрий Петрович не расставался с сыном. Бабушке это не нравилось, она посылала горничных, чтобы подслушивали их разговоры, и, очевидно, боялась, что зять сообщит повзрослевшему Мише историю с ее завещанием, по которому сын не может жить вместе с отцом.
Юрий Петрович чувствовал шушуканье за своей спиной, и это отравляло ему жизнь. Из-за сплетен, бродивших о нем по Москве уже много лет, он не ходил в Дворянское собрание, не бывал ни на одном увеселительном вечере, –– только театр да изредка Офицерский клуб. Доносились сплетни и до его сына –– московские кумушки не упускали такой возможности. Теперь же, когда Юрий Петрович оказался в финансовом затруднении, сплетен еще прибавилось.
Тяжко все это ложилась на душу подростка, унижало его еще не окрепшего и не умевшего отвечать презрением.
С теплой погодой уроки Зиновьева приобрели для Миши характер прогулок по городу. Увлеченный русской историей, Зиновьев старался привить воспитаннику живой интерес к ней. Знакомил с историческими памятниками и требовал письменные отчеты о полученных впечатлениях. Для будущего поэта, писателя, это была отличная школа.
Летом бабушка с внуком вернулась в Тарханы.
Друзья, взгляните на меня!
Я бледен, худ, потухла радость...
Радость в мученике науки не потухла, и бледности не наблюдалась, но явно виделся сочинитель. Для романтического героя, каким фантазировал себя Миша, он упросил бабушку принять в дом хорошеньких девушек из крепостных. Чаепитие на природе, шутки и смех в девичьем обществе, а когда собирались соседки, то были танцы.