— Вы можете пригласить на встречу своего адвоката. Думаю, он не откажется.
— Адвокат… — Надежда закусила губу и сморщила носик, сразу став похожей на маленькую злую болонку. — Адвокат, конечно, не откажется, у него оплата почасовая. А знаете, он мне, в общем, то же самое говорит: что Лешку злить глупо, что все вопросы лучше миром решить, а не войнушку устраивать… «Гибче надо быть, дорогая моя, гибче», — пропела она высоким, дребезжащим голоском, очевидно передразнивая адвоката.
— Вполне разумная позиция, — согласилась я. — На вашем месте я бы прислушалась.
— Вы никогда не окажетесь на моем месте! — неожиданно вспыхнула Солодцева.
Хм, а в чем-то она права. Действительно, на месте этой женщины я никогда не окажусь. И даже не представляю себе ситуацию, в которой я буду брошенной женой состоятельного бизнесмена. Хотя странно — почему нет? Бизнесменам ведь тоже надо на ком-то жениться, а я — вариант не хуже многих. Но не представляю. А если меня бросит Кириллов? Да, я помню, он мне вовсе не муж и никакого движения в эту сторону не предвидится — Витьке великолепно удается делать вид, что я ему совершенно не интересна, даже я иногда верю. Впрочем, у меня равнодушное безразличие к его персоне получается не хуже. Но все-таки? Если Витька на мне женится, а потом бросит — пойду я ему стекла бить? Однозначно — пойду. И не только все стекла в машине перебью, но и… Хотя какой смысл думать о несбыточном. Прежде чем меня бросать, Кириллову надо хоть разок на меня с нежностью посмотреть. Но если такое случится, то он, как утверждает Ниночка, мгновенно исчезнет с горизонта.
— Подумаешь, какая принципиальная! Вешаться на мужиков она не приучена! И вообще, уж если вам Лешка не по душе, то я не знаю, какого принца вам нужно! — продолжала возмущаться Надежда.
Какого принца мне надо? Не надо мне никакого принца! Да мне вообще никого не надо, с мужиками одна нервотрепка!
— Мне вообще никого не надо! — холодно повторила я вслух. — И давайте вернемся к вашим проблемам.
— Да я что, — сразу сникла она. — Я ведь уже согласилась. Меня и родители ругают. Я уже к ним и не показываюсь, а то они сразу нотации мне читать начинают, говорят, что я совесть совсем потеряла. Лешка ведь, гад такой, что удумал: сказал им, что мы разводимся, но помогать продолжает. Дескать, за эти семь лет они ему как родные мама с папой стали, и он их бросить не может. Нет, красиво, а? Жену, значит, бросить — это без проблем, а тещу с тестем — нельзя! Ну не скотина ли он после этого?
Я не знала, что ей ответить. Солодцев не показался мне добряком-бессребреником, и объяснить его решение было трудно. Не пытался же он таким образом насолить жене? Но и Надежда тоже человек по меньшей мере странный. Осуждать бывшего мужа за намерение помогать ее же родителям?