— Как вам сказать. — Я очень естественно смутилась. — Приходилось, конечно, но не в таком объеме. Обычно такими серьезными проектами занимаются штатные журналисты. Нужно имя, понимаете?
— А имя надо заработать, — понимающе кивнул Никита.
— Вот-вот. — Я позволила себе радостно оживиться. — Но разве его можно заработать на мелких информациях? Нужно взять глобальную тему, раскрыть ее…
— То есть наша фирма — это глобальная тема? — В голосе Никиты зазвучало неприкрытое ехидство.
И тут же в разговор вступил Мурашов:
— Я думал, журналисты, чтобы выдвинуться, предпочитают криминальные сюжеты. Вот у нас, например, странная история произошла: сотрудница исчезла. Альбина Сторожева, не приходилось знать?
— Сторожева? — Черт, знаю я Альбину или нет? С Мурашовым я о ней не говорила, с Никитой тем более. Да, эту тему я обсуждала только с Зоей, значит, с чистой совестью можно от всего отпираться. Я потерла лоб, словно стараясь вспомнить, и покачала головой. — Нет, не слышала про такую.
— Странно. Она ведь, как оказалось, ваша коллега, журналистка. И тоже внештатница.
Я кашлянула и после небольшой паузы, вполне логичной при таком повороте разговора, сообщила:
— Журналистов в городе много. А уж нас, внештатников, тем более. Я не уверена, что из нашей газеты всех знаю. Где она работала?
— Газета «Время перемен».
Вы поверите, если я скажу, что немного занервничала? Ясно, что это не пустая болтовня, ясно, что Никита в чем-то меня подозревает. Но почему? Когда я сделала ошибку, какую? И главное, как мне вести себя сейчас? Быстро сворачивать разговор и уходить? Но я ведь журналистка и просто обязана проявить интерес к криминальной истории!
— Вы говорите, она работала у вас и исчезла? — Я услышала собственный голос словно со стороны. — Такая тема может оказаться интересной для «Воскресного бульвара». Не для серии статей про вас и вашу фирму, разумеется, там любые намеки на криминал будут неуместны. Но в нашем еженедельнике есть специальная страница… может, вам известны какие-нибудь подробности?
— Разве не знаете? — Никита расплылся в откровенно издевательской улыбке. — Разве вам Зоя ничего не рассказала?
Все-таки Зоя! Вот зараза! А ведь она мне сначала понравилась, такая симпатичная девушка! И что мне теперь делать, спрашивается?
— Зоя? Ах, Зоя! Да, конечно, она работает в отделе комплектации. Мы с ней вчера случайно встретились, поболтали, кхм… — Я уже хотела сказать, что ни о каких пропавших журналистках мы даже не вспоминали, но осеклась. Если Зоя доложила Никите о нашем разговоре, то глупо так откровенно врать: мне только навредит. А если Зоя ничего ему не рассказывала? Если это блеф? Тогда говорить правду — еще более глупо.