Именно это он и хотел увидеть.
«Конец», — подумал он. Все свои лирические чувства к этому месту он вылил в «Карновском». И не мог иначе — другого места для них не осталось. «Конец. Конец. Конец. Конец. Конец. Мой срок вышел».
Он попросил шофера медленно проехать по кварталу к Ченселлор-авеню, по дороге, которой он каждое утро ходил в школу.
— Остановитесь, — попросил он и заглянул в проход между двумя домами, ведший к гаражу: там однажды дочь управдома Мила и дочь бакалейщика Дорис завлекали его, рассказывая, какой он хорошенький. 1939-й? 1940-й? Когда они закрыли ворота гаража, он испугался худшего — мама предупреждала его, что Мила слишком «развита» для своего возраста, а напоминать о том, что она христианка, ему и не надо было. Но Мила только заставила его встать около большого маслянистого пятна и повторять все, что она говорила. Он не понимал, что значат эти слова, но Мила и дочь бакалейщика очень хорошо понимали — они обе хихикали и обнимались. Он тогда впервые в жизни почувствовал силу слов и силу женщин; так же как забор приюта за окном его спальни — это была первая встреча с кастой и случаем, с тайной судьбы.
Из одного дома на крыльцо вышел налысо бритый чернокожий юноша с немецкой овчаркой и уставился на лимузин с шофером у него в переулке, на белого человека на заднем сиденье, который пристально осматривал его квартал. Вокруг трехэтажного дома и заросшего сорняками садика высилась сетчатая ограда. Спроси его этот парень, Цукерман без труда назвал бы ему фамилии трех семей, живших на трех этажах этого дома перед Второй мировой войной. Но чернокожего юношу интересовало другое.
— И кто вы такой? — сказал он.
— Никто, — ответил Цукерман, и этим все закончилось.
Ты уже не сын отца, не муж хорошей женщины, не брат брата, и теперь ты ниоткуда. Они проехали мимо школы, мимо детской площадки и киоска с хот-догами и направились обратно в Нью-Йорк, по дороге на Паркуэй миновав синагогу, где он до тринадцати лет после школы учил иврит. Теперь там располагалась Африканская методистская епископальная церковь.
В 1997 году Филип Рот получил Пулитцеровскую премию за роман «Американская пастораль». В 1998-м в Белом доме ему вручили Национальную медаль США в области искусств, а в 2002-м — высшую награду Американской академии искусств и литературы «Золотую медаль за выдающиеся достижения в области литературы». Этой медалью ранее были также награждены Джон Дос Пассос, Уильям Фолкнер и Сол Беллоу. Филип Рот дважды получал Национальную книжную премию, Премию ПЕН/ Фолкнер и Национальную книжную премию общества критиков. В 2005 году за «Заговор против Америки» Филипу Роту была присуждена премия Общества американских историков «за выдающийся исторический роман на американскую тему 2003–2004» и Премия У. Г. Смита за «Лучшую книгу года»; таким образом, Филип Рот стал первым писателем, получившим эту премию дважды за все сорок шесть лет ее существования.