До войны я успел окончить семь классов в нашей украинской школе № 18 в Окнице, думал потом поступить в сельскохозяйственный техникум, чтобы учиться виноделию, но не вышло… Отличником в школе я не был, но учился хорошо. Село у нас по молдавским меркам было среднее – дворов восемьсот.
Недалеко от нашего села до сорокового года была пограничная застава, и поэтому мы с пограничниками много общались, ходили к ним кино смотреть. Военную подготовку я не застал, все-таки когда началась война, мне было всего шестнадцать лет. Спортом я до войны не занимался, но был рослым и сильным.
Было ощущение, что приближается война?
Село у нас было как бы на отшибе, и такой информации до нас не доходило, поэтому ощущения, что приближается война, у нас не было. Но уже перед самой войной вдруг один из наших односельчан начал вести такие разговоры. Но он был при советской власти осужден, и все знали, что он на нее обижен, поэтому его словам особого значения не придали. Нам отец примерно так сказал: «Чепуха это, не слушайте вы его».
Как Вы узнали, что началась война?
Мы узнали, как и все, – по радио. Никаких самолетов, ни других признаков начала войны мы не видели. И уже совсем скоро мы оказались в оккупации. Отца и Игната тогда не призвали, потому что отец был 1900-го года рождения, а Игнат декабрьский, и восемнадцати лет ему еще не было. Были планы эвакуировать все население села, но не успели отъехать далеко, когда узнали, что мы уже оказались в окружении, и нас всех вернули по домам. Разговоров, почему наша армия отступает, я не слышал и тогда об этом как-то не задумывался.
Когда Ваше село оказалось оккупировано?
Точно уже не помню, где-то в августе, но никаких боев у нас в округе не было. Немцы прошли не останавливаясь, только искупались в нашей речушке рано утром и сразу ушли.
Зато появились румыны, которые начали мародерствовать: что-то брали в домах селян, разграбили наш сельский магазин. Но постоянного гарнизона в селе не было, они даже почти не приезжали к нам, но было что-то наподобие «опорного пункта», в котором было два молодых молдаванина из соседнего села Хрустовое, но они ничего плохого людям не делали, никого не обижали и вели себя доброжелательно. Поэтому относились к ним хорошо, можно даже сказать, что они были нашими защитниками.
Даже к моему отцу, активисту советской власти, никаких репрессий применено не было, да и к другим людям тоже. Но может, это было потому, что село наше небольшое и стоит как бы на отшибе. Только уже потом один из наших односельчан пошел служить румынам, но где-то незадолго до освобождения у нас в округе появились партизаны, причем приехали в наше село на лошадях, его арестовали и, насколько я знаю, расстреляли. И румыны за его убийство никак не отомстили, видно, понимали, что это уже ничего не изменит.