Москва, 29 декабря 2017 г
Я шел домой, проклиная чудеса московской погоды - то оттепель, а то под Новый год намело сугробы. К тому же здесь, на холмах в районе улицы Лобачевского всегда ветрено, правда, поэтому воздух относительно свежий даже для Юго-Запада столицы, который и так считается если не элитным, то достаточно престижным районом (а уж чем люди дышат на Юго-Востоке первопрестольной, лучше не думать...). Видимо, это было одним из факторов того что в 1980 здесь построили Олимпийскую деревню со стадионом, бассейном и прочими диковинными тогда тренажерами на свежем воздухе, чем я пользовался, совершая ежедневные пробежки по холмам вдоль каскада прудов. С тех пор прошло много лет и мне уже не до пробежек, вот и сейчас я не бегу, а плетусь медленным шагом. Впереди какая-то тетка тянет за рукав старика, сидящего в сугробе с непокрытой головой.
- Эй, мужчина, помогите!
- Терпеть не могу это обращение по половому признаку. Раньше были судари и сударыни, потом товарищи и граждане, теперь - мужчины и женщины.
- Да, что случилось, - подошел я ближе.
- Да вот иду, вижу - мужик в сугробе валяется, седой весь, с бородкой, на пьяницу не похож. Может с сердцем что? Надо его поднять и на остановку довести, там хоть дует не так.
- Что с вами, что-то болит? Вы идти можете?
- Да могу, помогите мне подняться, сударь.
Вот как, "сударь", интересно. Мы с теткой с трудом поставили старика на ноги, он оперся на меня.
- Где моя фуражка и трость и, главное, дайте мне папку, там рукопись.
- Здесь ничего нет, ни трости, ни фуражки, ни папки.
- Да, вспомнил, молодые люди ударили меня, я упал.
- Вот все хулиганье и забрало - безапелляционно установила тетка. Надо "Скорую" вызвать и она начала тыкать пальцами в мобилу.
- Кто вы? - спросил я, - и где живете?
- Я - Великий князь Александр Михайлович Романов, живу здесь, в своей усадьбе под Москвой. Сегодня я собрался ехать к издателю своих мемуаров, и попросил шофера (он произнес как шофэра) подождать у ворот, чтобы немного пройтись по парку и подышать свежим морозным воздухом, вышел из дворца, прошел метров 200 и очутился здесь. А где я?
Да, тяжелый случай, явная шизофрения, подумал я. С такими больными надо говорить ласково, не перечить им.
- Вы в Москве, это улица Лобачевского.
- Лобачевского, да, вроде был такой математик в Казани..., как быстро несутся эти авто... и он посмотрел в небо, где над зданием Академии ФСБ были видны огни аэробуса, делающего разворот над МКАД при заходе на Внуково, - Какой большой аэроплан... А год сейчас какой, - он вдруг резко повернулся ко мне и вцепился в мою руку. Глаза его блеснули и он судорожно повторил: Год какой?