Первая попытка встать окончилась провалом. Тело плюхнулось обратно на диван. Никакой былой лёгкости я не ощутил, напротив, ушла и гибкость. Я подошёл к вопросу основательнее, вытянул руку и отодвинул как можно дальше от дивана столик. Движение оказалось слишком резким, и бутылка водки упала, разливая по столу часть содержимого.
«Ладно,» - сказал я себе, - «Не могу встать, зато могу лечь». Я перекатился вперёд и слез, можно сказать, почти упал на пол. Встряска слегка взбодрила. Однако вставая с пола я влип рукой в мокрую лужицу. Это была разлитая со столика водка. Поднявшись в сидячее положение, я протёр руку влажной салфеткой, упёрся руками о диван за спиной и приготовился вставать.
Тут меня охватил настоящий ужас. Я посмотрел на живот и понял, что он у меня, на несколько размеров больше, чем был. «Наверно, вот так себя видят беременные женщины» - подумал я, - «Ну Сергей, ну Елисей, ну закинули меня...»
Реальность где я принимаю внутрь прозрачную отраву и живу с неслыханных размеров пивным животом я напрочь отказывался принимать. Я разозлился на всех: на себя, на мир, на Сергея с Елисеем, даже на Зину, втянувшую меня в эту историю. Злость помогла мне встать. Без неё я, может быть, не смог бы поднять своё тело в вертикальное положение.
«Идиот, что ты с собой делаешь!» - адресовал я гневный вопрос своему двойнику, шагая по направлению к выходу из комнаты. Вокруг меня была типичная «однушка» со старой советской мебелью, антресолями и скрипучим деревянным полом. Если бы не кроссовки «найк» в коридоре, не современные спортивные куртки на вешалках и не обёртки от «сникерса» и «натса», лежащие на тумбочке у зеркала, я бы даже подумал, что оказался во времени Зины. А зеркало… Лучше бы я туда не смотрел.
Моё лицо было определённо моим. Однако вместо контуров скул был овал подкожного жира. Под глазами были опухшие и затёкшие мешки. Губы были пухлыми, словно их накачали силиконом. Комплекция тела была намного больше прежней, вместо мышц всюду был жир. Всё, чем я себя помнил, всё, во что были вложены годы тренировок — всё было перечёркнуто теперь этим несостоявшимся двойником из другой реальности. Глядя на эту удручающую картину, я заплакал.
- Да этому уроду проще дальше бухать, чем стать человеком! - закричал я, уткнувшись лицом в зеркало, но тут же опомнился.
Такой пессимизм был не характерен для меня. Сколько себя помню, всегда я шёл вперёд и добивался своего. До сознания дошло понимание того, что пессимизм не мой, это черта моего двойника из этой, теперь уже моей, вероятности.