Сначала казалось, что рассказы о чапаевцах в Севастополе требуют небольшого введения, два-три рассказа о давнем прошлом. Но по мере того как окрупнялись и заново выстраивались передо мною обстоятельства жизни моих будущих героев, поняла: сама жизнь задала серьезнейший урок — заселить разные новеллы истинными судьбами самых контрастных людей, делавших общее благородное и смертельно опасное дело. На реке Большой Иргиз, далеко от Москвы, мне посчастливилось свести дружбу с бывшим пулеметчиком в бригаде младшего чапаевского друга Ивана Плясункова. Инвалид Данила Юхин в пору нашего знакомства был рыбаком. Обаятельный, умный, с очень тихим голосом, он отличался поразительной памятливостью и правдивостью. Я ходила с ним на неожиданно мужских правах, к чему обязывала меня далеко не женская профессия военного писателя, на его рыбачий промысел. И как-то само собою мой старший негромкий друг, душа-человек, в будущей книге обернулся основным рассказчиком. И это определило характер первого цикла новелл.
Дядя Даня был неотделим от природы тех мест, от времени, которое в нем как бы звучало множеством голосов его давно ушедших товарищей. У каждого времени, самого жестокого, решительного и решающего, есть своя полифония, свое многоголосье… Очень важно вслушаться в него.
Нет, не все, далеко не все на самом деле я услышала от дяди Данилы. Но его характер, невыдуманное, ничем себя не подчеркивающее мужество и доброта, душевность и ум подсказали многие мотивы рассказов, основную тональность первой части книги. С ним я невольно выверяла узнанное от других людей, он же существом своим придал подлинную достоверность и вместе с тем широту, не побоюсь сказать — некоторую эпичность всему повествованию.
В нем продолжало жить сочувствие к рано ушедшим из жизни товарищам, тревога за день нынешний и завтрашний, его совестливость не позволяла ничему настоящему уйти в забвение.
Были еще и еще встречи, более двухсот. Некоторые ошеломляли. Они подсказывали важные повороты судеб, ибо рассказы выстраивались так, что рождалось целостное повествование, но притом каждый жил как бы в отдельности.
Уже в Москве близко узнала и сдружилась с человеком цельным и чистым, сыном Ивана Плясункова, комбрига, погибшего в гражданскую войну совсем молодым. О нем и младшем Плясункове в книгу тоже вписались рассказы. Младший Плясунков одолел нелегкую сиротскую судьбу и стал одаренным преподавателем. Но к сожалению, неожиданно погиб в мирное время, подорвавшись на вражеской противопехотной мине, затаившейся в нашей земле.