Мы вдвоем вытянули Петьку из окопа за тын, поволокли к медицинской избе. А по дороге Тарас доверил нам тайну.
Василий Иванович, через голову которого командир дивизии распорядился отходить от Порубежки, приказал нам, плясунковцам, не оставлять села и взять переправу обратно.
В избе, где Дуня, сестра, извлекла пулю из Петькиного плеча и сделала хорошую перевязку, появился Плясунков:
— Потерпите, в Николаеве мы подлечим вас.
И на просьбу Петьки отпустить его в окопчик, на передовую, ответил согласием. При этом Плясунков так сильно тряхнул своей круглой, стриженой головой, что фуражка откатилась в угол избы.
Иван Плясунков, наш командир, еще до встречи с Чапаевым правильно определил, что, если мы начнем отход, белочехи пойдут по пятам и расколошматят нас.
Теперь он объяснял нам коротко и ясно:
— Увидят спину и ударят пониже спины.
В глазах Плясункова Вспыхивали зеленые огоньки, зрачки сузились, видно было — он весь горит боем. А жарче его я не видывал человека — во все он вносил горячее упорство.
Маленькая Дуня суетилась вкруг Петьки, уговаривала отлежаться у нее, в чистой медицинской избе. Да куда там! Петька стеснялся — не мог сидеть перед ней в исподнем и все мучился, пока мы не увели его обратно, на самую передовую.
Тараска ускакал в полк к Ивану Кутякову. Чапаев велел Кутякову отказаться от лобовой атаки на белочехов; теперь должен был Кутяков пробраться через. Гусиху в тыл врага и с севера наброситься на него, а потом идти на Николаев.
Сам Василий Иванович и Плясунков только и ждали, когда Кутяков ударит по белочеху.
А пока мы не могли оторвать головы от земли-матушки. Чехи всё били в нас из своей тяжелой батареи, посылали огромные снаряды, осколки впивались в живую от людей землю. Вдруг чувствуем — захлебнулся белочех, и вовремя: уж мочи нашей не было.
Петька так тяжело дышал, что, когда замолкли орудия, слышно стало: свистит у Петьки в груди, будто тащит он на себе гаубицу в гору.
В это время, оказывается, Иван Кутяков с тыла подошел к чешской батарее и велел своим артиллеристам пройтись по ней беглым огнем. На полном галопе артиллеристы Кутякова вылетели вперед и прямой наводкой окатили картечью тяжелую батарею. Прислуга оставила орудия и бросилась к укрытию. Не давая им опомниться, с криком «ура», кутяковцы пошли в атаку и перебили артиллеристов этой самой Центральной Европы.
Тут Чапаев и Плясунков повели нас в лобовую атаку. Катились мы к переправе не чуя ног и одолели ее. Но отдыха нам не было: Чапаев приказал продолжать движение на Николаев.
Так прошел день, а к вечеру мы стали выдыхаться, утомление брало свое.