— Я тебе как русский говорю — у меня на родине всем плевать на наш род. Ну… тем, кто про него вообще знает.
— Тут не в нашей фамилии дело, — уточнил я. — Никто не хочет поднимать рейтинг чужих аристократов. Особенно если они из другой страны. Кому надо, тот все знает, а вот от общественности данный факт лучше скрыть. Наипаче, коли для этого и делать-то почти ничего не надо.
— Но ведь рано или поздно все вскроется, — заметил Щукин.
— Только если я того захочу, — усмехнулся я. — Больше оно никому не выгодно. Да и мне, если честно, огласка принесет не так уж и много пользы. Это если забыть, что прямо сейчас мне это и вовсе ни к чему. Вот после войны… — задумался я. — Впрочем, после войны будет совсем другая новость греметь.
— Твое патриаршество? — покачал Щукин головой. — Как по мне, не стоит оно того.
— Информация обо мне несет не только проблемы, но и много выгод. Я не могу разбрасываться таким ресурсом.
— А Казуки? — спросил он.
— Насчет него я еще не уверен, — ответил я. — Если раскрыть информацию о нем, то проблем будет… многовато. Все-таки два Патриарха в одном роду. С другой стороны, скрывать его силы вечно не получится. Принятие в род, а потом игнорирование обучения бахиру — слишком подозрительно. На моем фоне, конечно. Все будут смотреть и сравнивать, слухи в любом случае поползут.
— Кстати, коль уж разговор зашел о парнишке, тебе не кажется, что его одержимость тобой несколько… несколько напрягает?
— А… это…
— И, судя по тому, как ты скривился, напрягает не только меня.
Скривился? Блин, и не заметил.
— К сожалению, я ничего не могу с этим поделать. Мне тоже хочется, чтобы он был более… самодостаточен. И независим. Даже говорил с ним на эту тему. Только это, кажется, к обратному результату привело, — вздохнул я. — Будем надеяться, что принятие в род поможет ему. Все-таки быть слугой и полноценным Аматэру — разные вещи. Впрочем, это наши с тобой личные мнения. Моральные установки. А вот для рода, принимающего в свои ряды подростка с непростой судьбой, так даже лучше.
— Ты тоже подросток, — усмехнулся он в чашку с чаем. — Да и судьба у тебя посложнее будет.
— Будешь смеяться, — вздохнул я тяжко, — но мы с Казуки похожи в нашем фанатизме. Точнее… Ирония в том, что для рода Аматэру и его фанатизм, и мой идут во благо. С Казуки все понятно — он верен мне, Аматэру Синдзи, и сделает ради меня и, что важнее, рода все что угодно. Я же… — замялся я. — Мой бзик… как бы это… Мое величие… Точнее, величие моего имени. И раз уж я Аматэру…
— Все для рода, — кивнул Щукин.
— Немного не так, но в целом — да.