Усилия его не пропали даром и скоро он заметил, что за портьерой происходит какое-то шевеление. Недолго думая, он подошел к ней и резко отодвинул плотную ткань в сторону.
– Ой! – вскрикнул прячущийся там мальчишка и сделал попытку смыться.
– Стоять-бояться! – немедля пресек эти поползновения Дмитрий и ухватил беглеца за воротник матроски.
Мальчик, явно не ожидавший подобного обращения, застыл как вкопанный и лишь растерянно хлопал глазами, глядя на высокого незнакомца.
– Ты кто? – поинтересовался подошедший к ним Владимир Степанович.
– Гога, – с явным удивлением отвечал тот, видимо не понимая, как его могут не знать.
– И почему ты тут прячешься?
– Просто так.
– Ты с кем-то играешь?
– Со мной никто не играет, – насупился малыш. – Только матушка иногда, но ей постоянно некогда.
– Подожди-ка, – стал что-то понимать Барановский. – А как тебя полностью зовут, ты знаешь?
– Князь Георгий Александрович Долгоруков!* – гордо отчеканил тот в ответ.
– Такой маленький, а уже князь? – усмехнулся Будищев.
– Дмитрий, немедля отпустите вашего пленника, – обеспокоенно сказал своему спутнику инженер, но тот неожиданно присел на корточки и его глаза оказались на одном уровне с глазами ребенка.
– А почему с тобой никто не играет? – спросил он у Гоги.
– Не знаю, наверное, им не разрешают, – шмыгнул носом тот.
– Тогда тебе нужна такая игра, в которую можно играть одному. Причем, такая, чтобы тебе все завидовали и хотели играть с тобой, несмотря на запрет.
– Как это? – широко распахнул глаза юный князь.
– Ну не знаю, – пожал плечами Дмитрий. – Вот представь себе железную дорогу, но такую маленькую, что вполне может поместиться на столе. А по ней ходит, хоть и небольшой, но самый настоящий паровоз с вагонами. А ты всем этим управляешь. Переводишь стрелки, звонишь в колокольчик, даешь гудок.
– А такие игрушки разве бывают?
– Кто знает, может и бывают.
– Вот бы мне такую!
– Кажется, сюда идут, – встревожено сказал Барановский.
– Это меня ищут, – мрачно заметил мальчик.
– Так чего ты ждешь? – С легкой улыбкой спросил его Будищев. – Прячься скорее!
– А вы меня не выдадите?
– За кого ты нас принимаешь? Нет, конечно!
Гога не заставил себя просить дважды и тут же исчез за портьерой. А с другой стороны широко распахнулись резные двери, и в павильон зашел император Александр, сопровождаемый Кохом.
Государь был ещё не стар, но бремя государственных забот уже избороздило морщинами его красивое и мужественное лицо, а в волосах и бакенбардах обильно серебрилась благородная седина. Спина Александра Николаевича оставалась по-юношески прямой, но от былой легкости шага не осталось и следа. Правление его называли эпохой великих реформ, и это было чистой правдой. Он отменил крепостное право, ослабил цензуру, ввел суд присяжных, реформировал армию и, хотя многие из его реформ были непоследовательными и половинчатыми, нельзя было отрицать, что жизнь простого народа при нем стала гораздо легче, чем при его отце – императоре Николае.