– А кто был этот неуклюжий молодой человек во фраке с чужого плеча? – как бы невзначай спросила она некоторое время спустя.
– Ты тоже заметила? – улыбнулся Александр Николаевич. – Да уж, грацией он не блещет, а между тем, весьма примечательная личность! Вообрази, будучи незаконнорожденным сыном графа Блудова, он без всякой протекции заслужил четыре георгиевских креста на войне, а теперь ещё вот и в мирное время офицера спас. Помяни моё слово, далеко пойдет, если, конечно, шею прежде не сломает.
– Это, какого Блудова? Неужели, Андрея Дмитриевича?
– Нет, его брата Вадима.
– Право, неожиданно. И что же отец?
– Знать его не желает.
– Как это печально, – помрачнела Екатерина, близко к сердцу принимавшая подобные истории, после того как сама стала матерью незаконнорожденных детей.
– Ничего не поделаешь, – философски заметил император.
– Так уж и ничего? – покачала головой княжна, но не стала развивать эту тему дальше.
Пока компаньоны добирались до Царскосельского вокзала и ждали поезда, Барановский терпеливо молчал, но едва раздался паровозный гудок, он не выдержал.
– Дмитрий, вы хоть знаете, с кем вам довелось встретиться?
– С царем, – отвечал Будищев с самым простодушным видом.
– Да-да, разумеется, – смешался инженер. – Однако я спрашивал вас о мальчике и его матери.
– Нет.
Конечно же, Будищев лукавил, ибо во всем Петербурге вряд ли был хоть один человек, не знавший истории любви пожилого императора. Одни его порицали (про себя, конечно), другие посмеивались, говоря: «седина в бороду – бес в ребро», третьи остро завидовали, что не их сестра или дочь удостоилась такой, если можно так выразиться, чести. Надо сказать, что большинство представителей аристократии считали главной виновницей этого адюльтера именно княжну Долгорукову, и молодая ещё женщина успела к тому времени испить полную чашу унижений и оскорблений от окружающих и родственников.
Впрочем, из всего этого Дмитрий знал только, что княжна Екатерина Михайловна Долгорукова – любовница царя, и тот открыто живет с ней, несмотря на то, что его законная супруга ещё жива. Другое дело, что он не видел в этом ровным счетом никакой проблемы. Живет богатый папик на две семьи? Ну и на здоровье! Все кому не лень злословят на этот счет? Завидуйте молча!
– Прости, ты это серьезно?
– А что такого? Мало ли в Бразилии донов Педро.
– Боже мой, ты невероятен! – воскликнул пораженный Барановский и с жаром принялся просвещать своего компаньона обо всех известных ему обстоятельствах личной жизни императора.
Дмитрий внимательно выслушал Владимира Степановича, ничем при этом не выказав своего отношения, и когда тот закончил рассказ, задал только один вопрос: