— В определенном смысле, ваши старания заслуживают похвалы. Но зачем вы постоянно афишируете ваше происхождение?
— Ничего я не афиширую! Наоборот, с тех самых пор, как я появился в этом лучшем из миров, мне все только и делают, что тычут в лицо этим самым происхождением. Ах, посмотрите, какой забавный байстрюк у Блудова!
— Но вы, кажется, не слишком тяготились этими слухами?
— А что мне оставалось делать? Возможно, только благодаря им, меня не запороли до смерти в армии!
— А было за что? — неожиданно вмешалась Антонина Дмитриевна.
— Я вам так скажу, — после секундной паузы ответил Дмитрий. — Если офицер захочет испортить жизнь солдату, ему никто не помешает это сделать.
— Ну, хорошо, — попытался вернуть разговор в прежнее русло граф. — Но отчего вы это делаете теперь?
— Не знаю о чём вы, но я ни разу не называл себя сыном или ещё какой-нибудь родней вам или кому-либо ещё. Во всех документах я записан, как крестьянин Ярославской губернии. Впрочем, это ненадолго.
— Что, простите?
Я открыл мастерскую. Так что совсем скоро стану питерским мещанином, а там, глядишь, и в купцы выйду.
— Прекрасная перспектива!
— Всё лучше, чем чиновником.
— Как вы смеете?! — вспыхнул Вадим Дмитриевич.
— Немедля прекратите, — поспешила потушить ещё толком не начавшийся скандал графиня. — Дмитрий, вы неверно нас поняли. Мы хотели бы помочь вам.
— Простите, Антонина Дмитриевна, но с чего вы взяли, что мне нужна ваша помощь? У меня и так всё хорошо!
— Разве?
— Точно!
— А почему же в таком случае, вы угодили в тюрьму?
— Вы и про это знаете, — усмехнулся Будищев. — Ну, вообще-то, не в тюрьму, а в участок.
— А всё-таки?
— Так случилось. Мастер на заводе Барановских избил мальчишку-ученика. Я вступился, но немного перестарался. Но всё обошлось.
— Великолепно! Не хватало, чтобы говорили, будто среди Блудовых есть каторжане, — не удержался Вадим Дмитриевич.
— Я не Блудов, а Будищев!
— Ну, Будищев так Будищев, — немного успокоившись, заявил граф. — На самом деле, я позвал вас вовсе не для того, чтобы обсуждать ваше происхождение.
— А для чего же?
— Я хотел бы поговорить о вашем будущем.
— Очень интересно. Прежде оно вас совсем не беспокоило!
— Дмитрий, я прошу вас, — примирительным тоном воскликнула Антонина Дмитриевна. — Выслушайте прежде.
— Хорошо, я вас слушаю.
— Видите ли, молодой человек. Как вы, вероятно, уже поняли, я навел о вас самые подробные справки, и, признаться, нахожусь в некотором недоумении. Вы весьма отважно воевали, свидетельство чему — полный георгиевский бант на вашей груди. Оставшись в армии, вы наверняка сделали бы завидную, для своего положения, карьеру и вполне вероятно в ближайшем времени были произведены в офицеры. Но вы, по непостижимой для меня причине, предпочли остаться нижним чином.